Мост около села Медного был разбит. С той стороны к плотам переправы на подводах спускали раненых. Лошадей вели под узды. Лошади на плоты заходить упирались, их тащили на брёвна, они приседали. Одна за другой подводы с ранеными перебирались на нашу сторону. Мы стояли, смотрели на них, ожидая своей очереди.

Откуда их столько? Не туда ли мы держим свой путь?

В село Медное мы не зашли. Наведённая переправа была в стороне и выше по течению Тверцы. С дороги были видны дома и постройки. По краю бугра чернело несколько деревянных и одноэтажных каменных домов. Некоторые из них остались целы. А другие основательно пострадали от бомбёжки. Повсюду были видны глубокие и свежие воронки. Здесь накануне как следует поработала немецкая авиация.

Обойдя Медное стороной, мы свернули вправо, и пошли по мощёной булыжником дороге. Мы прошли километра четыре и впереди на обочине увидели немецкие танки. На боках у них красовались чёрные кресты, обведенные белыми полосками. Танки стояли неподвижно, стволы орудий были опущены.

Выглядели они совершенно новыми. Ни вмятин, ни царапин, ни пробоин на стальной броне не было видно. Блестящие гусеницы были в полном порядке.

Почему их покинули немцы? Горючее кончилось? Испортились моторы? Но могло быть и другое, – подумалось мне. Я, конечно, фантазировал и поэтому представлял себе ситуацию так: экипажи танков свои места не покидали, а сидят внутри и ведут наблюдение. Кто передвигается по дороге, сколько и в каком направлении проходит солдат?

Работая ключом, они могли передавать по рации эти данные. Люки танков плотно задраены. Все, кто проходят мимо, смотрят на них и вполне уверены, что танки выведены из строя и их экипажи взяты в плен.

Впереди шёл командир роты, за ним мимо танков прошли взводы, и вот наконец я тоже оказался около танков. Я позвал солдата, взял у него сапёрную лопату, залез на один из танков и пытался сапёрной лопатой открыть люк. Но сколько я ни старался, сколько ни пыхтел, у меня из этого ничего не получилось.

Командир роты увидел это, остановился и нахмурил брови.

– Ты что, лейтенант? – спросил он.

– В танках немцы сидят! Я слышал внутри какую-то возню!

Старший лейтенант улыбнулся и ответил:

– Этого не может быть, лейтенант! Ты просто ошибся! Здесь по дороге мы проходим не первые. Их давно успели проверить. А у нас нет времени…

Старший лейтенант хотел ещё что-то сказать, но не успел, над лесом мы услышали рёв самолётов.

Никакого «костыля» или «стрекозы» до этого над нами не было. Самолёты шли на бреющем полёте и точно вышли в створ дороги из-за макушек деревьев. Откуда они могли знать, что мы идём по дороге?

Самолёты уже на подлете начали обстрел из пулемётов, а потом посыпались бомбы. Солдаты бросились бежать в разные стороны.

Мы тоже залегли, отбежав от дороги. Проревев над дорогой и сбросив с десяток небольших по размеру бомб, самолёты сделали разворот и пошли нам навстречу. Как только одно звено отбомбилось и ушло за кромку леса, над дорогой появилось другое.

Не успел я повернуть голову к лесу, а оттуда уже сыпались новые бомбы. Низко летящие над дорогой бомбардировщики стреляли из пулемётов.

Неожиданный налёт и обстоятельства с танками смутили меня. Их базой, по-видимому, был городской аэродром в Калинине.

Солдаты далеко разбежались по полю, их долго собирали и заводили в кусты. В роте были раненые и убитые. Куда отправлять раненых, на чём их везти?

Я смотрел на командира роты и думал, какое решение он примет теперь. Хорошо, что он с нами, что все эти заботы свалились не на меня. А командир роты сделал всё просто. Он оставил при раненых старшину и в помощь ему дал трёх солдат из первого взвода. Он поручил старшине сходить на переправу в Медное и связаться по телефону со штабом армии, запросить у них повозки для раненых и похоронить в братской могиле убитых солдат. Всё вышло так просто и естественно! Мне было бы трудно всё так быстро сообразить.