Год назад внезапно умерла супруга, с которой прожили почти семьдесят лет. После похорон он, ещё крепкий старик, резко сдал, быстро угасая. Совсем перестал выходить на прогулки, часами рассматривая фотографию, с которой улыбалась она, молодая, красивая, живая… Та, без которой жизнь потеряла смысл. Пока были силы, приезжал на кладбище и подолгу сидел около могилы, разговаривая с ней.

Без хозяйки квартира быстро пришла в запустение, только сейчас он понял, сколько времени она тратила на уборку и готовку.

Не в силах находиться в том месте, где всё напоминало о ней, он попросился пожить у сына, а чуть позже захотел перебраться в дом престарелых.

– Не хочу быть обузой, сынок.

– Папа, не скучай, мы будем навещать тебя часто, – пообещал тот.

Вначале действительно приезжал почти каждую неделю вместе с детьми. Потом всё реже и реже. Дом, работа, быт… Старик не обижался, оставшись один на один со своим горем. Только старая затёртая фотография продолжала греть его угасающую память. Память…

Как давно это было… Первый взгляд, первый поцелуй, первая клятва. Её глаза, в которых он утонул навсегда. И непроходящая любовь, до дрожи в коленках… При нём она менялась, превращаясь из тонкой наивной девушки в великолепную женщину, а потом в статную даму. Он помнил всё.

Через год старик умер.

– От тоски, – сказала молодая медсестра, сообщая страшную новость его сыну.

Старик ушёл. И вместе с ним ушла тайна. Многолетняя червоточина ревности сумела пробить дыру в его душе. В ту ночь, когда она спала, он положил супруге на голову подушку и уселся сверху, так и не сумев простить ей измену, совершённую в молодости.

В гроб вместе с иконкой положили старую фотографию, с которой смотрела она: молодая, красивая и живая…

– Чего топчешься? Не бзди, никто не обидит. – Высокий черноволосый мужчина в дорогом костюме, стоя у окна, кивнул вошедшему тщедушному маленькому человеку. – Присаживайся, в ногах правды нет.

Тот бросил на него удивлённый взгляд, вытер пот на лысине:

– А вы кто?

– Странник из Пскова, пришёл собачку говорящую посмотреть, – рассмеялся мужчина, затем подмигнул посетителю. – Хряпнешь спиртяшки? Нектара нет, а вот этого пойла в избытке.

– Спасибо, не пью.

– А зря, батенька. – Хозяин кабинета плюхнулся в высокое кожаное кресло, стоящее у массивного стола. – Может, спился бы ещё в детстве и не попал бы в самую задницу моего холдинга.

– Простите, чего? – переспросил человечек, топчась на пороге, краем глаза с удовольствием рассматривая тусклую электрическую лампочку, висевшую под потолком.

– Ах, да! – Мужчина улыбнулся. – Ты ж слова такого не знаешь. Считай, что я владелец огромной подземной конторы, то есть твой классовый враг.

– Вы, кхм, – посетитель испуганно взглянул на хозяина кабинета, – сатана?

– Моя ты умничка, – хмыкнул тот, – догадался. И хватит мне выкать, давай на «ты», не люблю эти интеллигентские сопли.

– Простите – плохое воспитание. – Человечек подошёл к стулу и присел на краешек. – Чем удостоился такого внимания? – спросил он, прищурившись.

– Не парься, меня периодически тянет на беседы с заключёнными. – Сатана взял графин и кивнул посетителю. – Не передумал?

Тот отрицательно покачал головой: