– Лучше Достоевским себе остатки мозга сломаю. – Саша бросил злой взгляд на товарища, листая книгу, поднятую только что прямо с пола. – Вот как можно в здравом уме такую тяжесть писать?

– Всё тебе неймётся. Топор лучше поищи, Раскольников, обязательно пригодится.

Почитав пару страниц, Саша раздражённо отбросил книжку в сторону и та, падая, страницами подняла небольшое облачко пыли, словно выражая обиду на такое неделикатное обращение.

– Бабу бы… – вздохнул Сергей, поглядывая на дверной проём, словно на пороге вот-вот должна появиться долгожданная незнакомка.

– А ты роз нарвал, Дон Жуан? Или думаешь, она на твою грязную мордуленцию поведётся? «Ах, Сергей, позвольте вам отдаться среди прилавков»?

– Иди ты, – парень выругался, снова разлил водку и сунул кружку товарищу, – держи.

Выпили, понимая, что больше не придётся. Прислонившись к стене, замолчали, считая необычайно медленные секунды.

Три дня назад их группа оказалась запертой в небольшом разбитом гастрономе на окраине Грозного. В районе железнодорожного вокзала и госпиталя вовсю гремел непрекращающийся бой, а здесь бойцы оказались в плотном окружении наёмников всех мастей, которые блокировали все выходы и не спеша одного за другим выводили солдат. Этим утром выстрелом с соседней крыши был убит снайпер Витя, который не давал врагу подойти поближе для решающего штурма. После его смерти Саша и Сергей остались вдвоём.

В магазине, в самом углу подсобки, куда стаскивали погибших товарищей, стараясь не смотреть в их стеклянные глаза, среди хаоса сплошной разрухи каким-то фантастическим образом уцелел ящик водки и несколько коробок апельсинового сока. Вот они и составили единственный рацион окружённых бойцов.

– Скоро вечер, – вздохнул Саша, – сейчас попрут.

Выстрел гранатомёта разнёс в щепки входную дверь, наполнив магазин смесью пыли с дымом и разбросав в стороны часть витрин, играющих роль баррикады.

– Понеслось, – крикнул полуоглушённый Сергей, выпуская длинную очередь в проём, где в дыму замаячили тени рвущихся внутрь боевиков.

Через несколько дней разведгруппа спецназа наткнулась на спящих в подвале соседнего дома наёмников. После того как их вырезали, среди трофеев нашли видеокассету, на которой террористы на фоне разбитого гастронома играли в футбол человеческими головами…

– Я подал прошение коменданту, – невысокий пожилой мужчина с аккуратной бородкой промокнул платком лысину, – просил назначить меня воспитателем Главного приюта.

Натянув шапку, он нервно прошёлся вдоль заколоченного здания, заложив руки за спину.

– И как? – молодой собеседник, черноволосый и худощавый, нервно осмотрелся, не видно ли приближающейся опасности, страх перед которой, казалось, пропитал воздух.

– Это кошмар. Туда собирают всех сирот. Повальное воровство со стороны обслуживающего персонала, издевательство, побои. За детьми никто не смотрит, совершенно не организовано питание. Каждое утро новые трупы малышей. Я должен оказаться там, нужно выправлять ситуацию, пока это ещё возможно.

– А своих куда денешь?

– Стефания и другие воспитатели присмотрят. Сейчас у меня полный порядок, дети сами участвуют в управлении, помогают друг другу, словно братья и сестры. Более-менее снят вопрос с получением лекарств и продуктов. Не шикуем, но с голода никто не умер. Я буду часто заходить к ним, помогать. Справлюсь, не впервой.

– Ты меня поражаешь, Генрик. – Собеседник засунул руки в карманы, поежился от морозного февральского воздуха. – Как тебе удается поддерживать существование Дома в условиях гетто? Каждый день немцы убивают десятки, если не сотни людей. Думаю, твои подопечные тоже догадываются, какая участь им уготована.