Ван Хельсинг Таня Лаева

Фердинанд.

Двухсотлетняя война подходит к своему логическому завершению… и не в нашу пользу. Оборотни почти истреблены, а ликаны больше не подчиняются нам. Их отряд сопротивления готовит масштабное вторжение и переманивает на свою сторону все больше сил, стягивая их в наш город.

Королевская кровь становится слабее, а праведный огонь показывает одно и то же.

Наш род падет.

Совет пытался удержать власть, но наши нерасторопные сородичи расплодились по неосторожности и из-за непреодолимого желания обладать человеком.

И я не исключение.

Меня зовут Фердинанд Грей, и я последний рожденный оборотень, принц, на которого объявлена охота. И охотится на меня самая опасный солдат армии «Истребителей».

Красивейшая и сильнейшая…

Я знал, что она предначертана мне судьбой, но я никак не мог донести это до нее, доказать, что мои чувства истины.

Я люблю своего врага. Ту, что пытается меня убить.

************************************

Клодия.

Холодная и морозная зимняя ночь. Я слышу только стук металлических колес, который отражается в биении моего сердца, заставляет пульсировать мои виски и максимально сосредоточиться. У меня великолепный обзор с ветки высоченной сосны. Дерево покачивается, а его аромат кружит голову вместе с лютой зимней погодой, что заставляет трещать по швам мою кожу даже под одеждой.

Я прыгаю, приземляюсь на крышу локомотива и иду навстречу колючему ветру, что путает мои волосы и царапает открытые брови.

Моя жертва сидит во втором вагоне. Мой самый лютый враг. Фердинанд Грей.

Я потомственная охотница на нечисть, я возглавляю отряд, который основал мой предок. За несколько веков мы истребили всех, кроме оборотней. Осталась последняя королевская семья. Они моя главная цель, мое последнее задание.

В конце концов, в моих жилах течет кровь великого и беспощадного Абрахама Ван Хельсинга.

Мой позывной – «Коготь». Я лучшая из всех, самая быстрая и безжалостная.

Я чувствую, сегодня наконец настанет мой звездный час. Сегодня я убью принца и освобожу мир от этих уродливых монстров.

Я пробираюсь в нужный вагон, спрыгиваю в люк. Внутри никого, пассажирские скамьи совершенно пусты, будто кто-то меня поджидает.

Странно… будь осторожна, Коготь…

Вдруг двери в тамбур между первыми вагонами распахнулись, и мягкой волчьей поступью ко мне вошел никто иной, а принц. Он усмехнулся своей фирменной дерзкой ухмылочкой, чем разозлил меня до глубины души.

Очаровательная сволочь! – смотрю на этого Гулливера, по совместительству Аполлона, и не могу напасть первой. Не знаю, что меня парализует… то ли рваные синие джинсы, через которые просвечивают мохнатые мощные бедра, то ли мускулистая грудь, что так плотно натягивает льняную кофту с глубоким декольте, откуда мне подмигивают его волосатые бугры.

– Та-ак, та-ак… Ван Хельсинг, – рычит почти-покойник, – Не могу поверить своим глазам. Опять ты! И, как всегда, так предсказуема.

– Не «опять», а снова, Фёр! Сегодняшняя встреча станет для нас последней.

Я встаю в боевую стойку и касаюсь длиной рукояти своей смертоносной катаны. Грей делает грустные глазки и издевательски надувает свои мягкие, такие чувственные губы.

– Так грустно, я буду скучать по тебе, моя ласковая убийца.

Через секунду он уже рядом, перехватывает запястье и заводит руку с оружием за мою спину, вдыхает мой запах полной грудью и тихо порыкивает. Стадо мурашек разнеслось по коже ударной волной, оставляя воронку в том месте, где он провел своей колючей щетиной.

– Такая вкусная девочка… – шепчет он в мой висок, заставляя меня закрыть глаза и выронить меч, – Если бы ты так яро не хотела меня убить, я бы овладел тобой прямо сейчас. Признайся, я тебе нравлюсь больше, чем ты хочешь это показать.

Я до боли прикусила губу, когда его дыхание коснулось моей мочки. Мне этот сукин сын нравился до болезненных колик в кишечнике. Поэтому я так долго гонялась за ним, а он просто играл со мной.

Принц-оборотень никогда не полюбит жалкого человечка… я для него лишь кукла.

– Эй, с коготками, о чем задумалась? – Фёр обеспокоенно заглядывает мне в лицо, и я очухиваюсь уже в его объятиях, – Выбираешь позу?

УФ!!! Пора сделать то, зачем я пришла… пусть я и буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

– Я ненавижу тебя, Фердинанд Грей, и всем сердцем презираю! И я докажу это!

Я резко оттолкнула его, вытащила из арсенала гранату и положила палец на чеку.

– Не двигайся, милый! Иди за мной, если хочешь жить.

Увидев неподдельный страх в глазах принца, я злорадно рассмеялась, показывая таким дурацким жестом, что он теперь в моих руках.

– Это не игрушка, Ван Хельсинг! Бросай это, пока тебе руку не оторвало, – он поднял руки в знак капитуляции, а я продолжала веселиться.

– У-у-у, ты беспокоишься обо мне, мой мохнатый принц?

Так. Стоп. МОЙ?

Внезапно поезд резко затормозил, и я снова оказалась в крепких объятиях оборотня, который медленно поднимал меня на уровень своих небесно-голубых глаз.

Ммм… какое приятное чувство.

Наши губы оказались в опасной близки, и Грей обрушился на них со всей своей звериной яростью.

Он смял мои губы и запустил пальцы мне в волосы, сжимая кулак, поднимая мое лицо, углубляя поцелуй, раздвигая мои губы своим влажным языком.

– Фёр… – прошептала я зверю, который тщетно пытался забраться под мой плотно обтягивающий, кожаный костюм охотницы.

Его нетерпеливое рычание сменилось приглушенным стоном, когда он перебазировался под мои ягодицы, мягко сжимая их и поглаживая. Рваные, дикие поцелуи сменились на нежные и медленные, заставляя меня таять в его сильных руках.

Трепетные прикосновения принца, его короткие жалящие укусы заставили меня вспомнить несколько последних попыток убить его.

************************************

– Я ненавижу тебя, кусок волчьего… – это было около месяца назад. Грей поцеловал меня на рассвете и бросил в огромный сугроб, вдавливая меня своим телом в мерзлую землю. А потом гад скрылся, присыпав меня сверху белоснежным ледяным покрывалом.

************************************

– Руки прочь, блохастая собака! – в тот раз он настиг меня в лесу, прижав меня своим «хоботом» к дереву, когда я подкараулила его во время охоты. Мой пистолет с серебряными пулями был самым наглым образом изъят и похищен.

************************************

– Я убью тебя, грязный клок, и на этот раз ничто не остано… – в последний раз он заткнул мне рот у Старой церкви прямо в центре столицы, зацеловывая до полусмерти и бросая посреди ночи с обезвреженным арбалетом.

************************************

И сейчас, в этой реальности, он был как никогда близко, а мои ноги уже обнимали его пояс. Как же я хотела сдаться ему окончательно, особенно от его сладких, дурманящих разум речей.

– Ммм… ты моя… я чувствую это всей душой и сердцем… не отрицай, Клодия, я знаю, ты чувствуешь то же самое.

Я наконец обняла его в ответ, мои пальцы впились в затылок оборотню, когда тот во всю метил мою шею. В какой-то момент я с ужасом начала отталкивать запыханного, возбужденного зверя, потому что на моих распухших от поцелуев губах застыл немой вопрос.

Где граната?

Фёр настолько увлекся нашей такой желанной близостью, что не реагировал ни на мои крики, ни на побои. Мне оставалось только уставиться на одинокую чеку моем пальце.

Нас ослепила яркая вспышка, следом раздался оглушительный взрыв. Я потеряла сознание с ощущением жгучей боли между шеей и плечом, словно кто-то прокусил мою кость.

Фердинанд.

– Как ты мог притащить в дом нашего злейшего врага? Она и ей подобные убили твоих братьев и сестер!

Отец расхаживал по своему кабинету и взмахивал руками, хватался то за голову, то за сердце, как самый настоящий человек. Даже чучела на стенах с сочувствием смотрели на его истерику.

– Я должен был оставить ее умирать?

– Да!

Фэнг Грей рухнул в кожаное кресло с оленьими рогами на спинке и упал лицом в ладони, сокрушаясь моим предастельством.

– Я… я просто не смог так поступить с ней…

– Но почему?

Я закрыл глаза, вспоминая ее пухлые алые губки, сладчайший вкус ее бархатной кожи и ее медовый запах.

Моя маленькая сахарная пчелка.

– Боже мой! – отец воскликнул, даже не дожидаясь ответа.

По моему тупому оскалу и идиотскому мечтательному взгляду он сразу догадался, почему.

– Ты влюбился в нее! – подбородок отца уже опустился до пупка от испытываемого шока, он все причитал и то возносил руки к потолку, то опускал кулаки на массивный деревянный стол, – НЕТ! Пожалуйста, скажи мне, что это неправда! О, Богиня Луна!

А я все думал о прекрасной нимфе в моей постели с золотистыми волосами и глазами цвета спелой вишни.

Моя сладкая-сладкая черешенка!

При мысли о ней, такой теплой… мягонькой, сопящей на моих простынях, мое сердце забилось как сумасшедшее. И все же я не хотел слишком расстраивать отца с порога. Поэтому я немного поправил его.

– Это просто увлечение.

И, естественно, моя уловка не сработала.

– Ты! Я вижу тебя насквозь, пудель ты комнатный! Нет! Ты не посмеешь! Она же человек! Это невозможно! Ты помнишь о легенде? Помнишь?!

Отец начал задыхаться от гнева, он просто не мог справиться с эмоциями, что захлестнули его с головой. Я глубоко уважал его, но слушать старую дурацкую сказку, ничем не подкрепленную, я был уже не в силах. Я завыл.

– Нет, папа, пожалуйста, только не это, не сейчас.