Мужчина достал из шифоньера какую-то бумагу и потряс ею перед посетителем.

– Позвольте полюбопытствовать! – и Иннокентий Палыч протянул руку к письму.

– Так, я смотрю тебе недостаточно моего честного, благородного слова? – хозяин имения убрал бумагу в карман халата. – Иван, проводи гостя! – обратился Дмитрий Эрастович к приказчику и указал рукой на двери.

– Да велите его больше в дом не пускать, тоже мне умник выискался! – вдогонку с порога крикнул остальным слугам.

– Ты кто такой? Откуда? И что делал в лесу? – начал свой допрос Штайнберг на чистом русском языке.

– Я там живу, – ответил старик. – И уже давно. Так давно, что уже и не помню.

– Ты помогаешь бандитам?

– Смотря кого вы называете бандитами? Вот раньше ими называли разбойников, грабителей, убийц, насильников, – начал старик. – А сейчас я не знаю, кого так называют.

– Они убивают наших солдат и офицеров.

– Я никого не убиваю и никому не помогаю, я сторонюсь людей и вообще, какой сейчас год?

– Ого, да ты что, совсем из леса не выходил что ли? Сейчас год триумфа немецкого оружия в этом году мы наконец разобьем…

– Какой год, будьте любезны!

– Сейчас 1943 год, месяц сказать? Ты умом случайно не тронулся в своем лесу?

Но старик лишь посмотрел на свои пальцы, которые он загибал по очереди и явно считая что-то в своей голове раздосадованно произнес:

– Ровно сто, как мне и сказал тот странник.

– Что сто? Какой странник? И что он тебе сказал? – вдруг оживился Штайнберг.

– Он сказал, что я исправлю свою ошибку и у меня будет еще один шанс, так как всё в этом мире повторяется. Судя потому, что я тут и что живой, он был прав.

– Понятно, ты не в своем уме, – с досадой выдохнул офицер.– А что тогда означает сто?

– Лет, сто означает лет, через сто лет у меня появится шанс все исправить, – закончил старик, протянул вперед свои руки и показал сжатые в кулаки пальцы.

– Сильно не бейте, что с умалишенного взять, – сказал офицер солдатам.– Лучше приведите сюда эту, как её?

– Ее зовут Мария, господин офицер, – ответил один из солдат.

– Да, давайте ее сюда, эту Марию. Думаю, у неё есть, что нам сказать, хотя если она и раньше молчала…

– Слушаюсь! – ответил солдат и вышел из кабинета.

Как только в комнате прозвучало имя Мария старик приподнял голову и у него заблестели глаза. Но в этот момент солдат, который держал его, ударил своим кулаком его прямо в челюсть. Да так сильно, что в кровь разбил свою руку, оставив кровавый след на бороде старика.

– Он понимает, о чём мы говорим. Он не так прост, господин офицер! – затряс разбитой рукой солдат.

– Не думаю, – ответил офицер.– Хотя нужно проверить, пусть побудет пока. Посмотрим, что он нам запоет, когда увидит девушку, возможно они знакомы.

В комнату под руки завели Марию и усадили на табурет. Лицо у нее было разбито и казалось, что на ней совсем не было живого места.

– Так значится это та самая Мария, – прохаживаясь взад и вперед констатировал Штайнберг.– Мы сегодня повесим тебя на площади, ничего не хочешь нам сказать напоследок? В назидание другим.

Девушка осмотрела всех по очереди и остановив свой взгляд на старике сказала:

– Отец, если выживете, передайте, я им ничего не сказала.

Иннокентий Палыч ехал через лес, весь погруженный в свои мысли. Он вспоминал маленькую девочку, которую он держал на руках. После уже молодую барышню, которую вёз на ее первый бал.

– Кому понадобилось убивать мою деточку? И что это за нелюди? Почему, ну почему именно она? Простите меня, что не доглядел Наталья и Григорий, не спас её, вашу Машеньку.

Он все сильнее корил себя, вспоминая как обещал своим друзьям вырастить их дочь. И присмотреть за ней если с ними что-нибудь случится. А тут такое горе. И как вообще такое могло произойти. Вдруг позади он услышал какой-то шум, а обернувшись получил сильный удар по голове. Иннокентий Палыч упал потеряв сознание. К нему тут же подошел молодой человек.