Военачальник аккуратно опустил его голову, снял с себя окровавленными пальцами шлем и медленно выпрямился, замерев на минуту в траурном молчании.

– Возьмите тело, его милости, – обратился он к стражникам, обступившим роковое место, – вынесите на улицу и похороните в отдельной могиле, рядом с погибшими сегодня в бою товарищами. А этого, – и он небрежно указал на заколотого ими жреца, – бросьте у подножия пирамиды и пусть туземцы сами погребают его.

Отдававший приказы ещё раз взглянул на графа, лежащего в луже собственной крови и на миг ему показалось, будто у того на груди что-то зашевелилось. Однако присмотревшись внимательнее, он понял, что это была лишь игра теней от факельного огня, бросающего свои отблески на прекрасное жемчужное ожерелье на шее убиенного. Просто застёжка в виде головы змеи немного сбилась и её глаза, выполненные из драгоценных камней, сверкали теперь неописуемым дьявольским блеском.

Военачальник протянул было руку к прекрасному ожерелью, но, вдруг тут же отдёрнул её, словно от раскалённой докрасна головни; выпрямился, одел шлем и покинул помещение.

Начинался очередной вечерний закат. Некогда прекрасный город был почти сожжён и теперь представлял собой лишь раздуваемое ветром пепелище. Только две пирамиды по-прежнему величественно возвышались над островом. У самой подошвы одной из них были выкопаны несколько свежих могил. Четверо солдат в помятых латах поочерёдно опускали в них своих убитых товарищей. В одну из таких могил опустили и тело графа.

Пока воины возились с погребением, наступила кромешная, непроглядная темнота, накрывшая священный город, словно чёрным одеялом. Это произошло почти мгновенно. Словно кто-то в глубоком подвале без какого-либо доступа света задул разом все свечи.

– Ничего, засыплем остальные могилы землёй завтра утром, как только начнётся рассвет, – промолвил один из солдат. – На ночь же выставим караул, чтобы изголодавшиеся звери не смогли чего доброго полакомиться покойниками. И разведите костры вокруг организованного нами стихийного погоста. Встанем здесь лагерем.

И тут же в наступившей ночи, словно в подтверждение высказанных солдатом опасений стали раздаваться жуткие рыки диких лесных хищников.

Не прошло и получаса, как прямо у входа в пирамиды был разбит военный лагерь. И всё-таки многие воины не спешили ложиться спать в расставленные шалаши, а сидя у костров, с удовольствием любовались добытыми в кровопролитном сражении трофеями, и пили вино. У тех же могил, которые не успели засыпать землёй, выставили караулы.

Однако люди были настолько утомлены, что голоса их понемногу начали умолкать, и уже через час даже никто из часовых не смог заметить, как к одной из вырытых ям, приблизились два солдата.

– Давай быстрее, – сказал тихо, один из них другому, – такое сокровище не должно пропасть. Как договаривались – тебе цепь, а мне ожерелье. Я обещал одной знатной даме, на которой собираюсь жениться, привезти что-нибудь из этого похода и то украшение как нельзя лучше подойдёт ей для подарка.

– А ты уверен, что пропажи не заметят? – засомневался второй голос.

– Не беспокойся, поутру мы зароем графа землёй, и никто ничего не узнает, – успокоил первый. – А упускать такой случай я не намерен. Лучше почаще оглядывайся, чтобы нас не увидели, – и говоривший человек смело спрыгнул в свежевырытую могилу.

В её недрах ненадолго возникла какая-то возня, а через несколько минут и вовсе раздались крики, состоящие в основном из нецензурной брани.

– Чёрт возьми, нас опередили! Здесь – нет ни трупа, ни драгоценностей! Я совершенно ничего не понимаю, – в голосе говорившего слышались раздражение, недоумение и досада. – Подай-ка мне руку, чтобы я мог выбраться, – обратился он к товарищу, который склонился над могилой и смиренно ожидал пособника в мародёрстве.