В самом деле, мало кому из поклонников я признавалась, что с дедушкиного балкончика кидала фантики от конфет на головы прохожих. Не попадала почти никогда, а точнее, попадала совсем не в того, в кого целилась, – не учитывала поправку на ветер. А еще под балконом была трамвайная остановка, и мы с мамой все время ждали на ней трамвая номер три. Ждали-ждали, а он все не ехал, и тогда мама говорила: «Ты же можешь наколдовать, чтобы он пришел». Я начинала колдовать, бормоча выдуманные заклинания и трижды повторяя: «Трамвайчик, приходи». И он тут же появлялся. Каждый раз. Не знаю, как мама подгадывала момент, ведь колдовать я начинала только после ее просьбы. Впрочем, однажды я узнала и ее метод: нужно просто закурить сигарету, и общественный транспорт сразу появится.

Николай, кстати, удивился, что по Чкаловскому еще недавно ходили трамваи. Так и правда не скажешь. Он и на проспект-то не похож – узкий, кривой, перспективой и не пахнет. Но именно здесь начинается для меня Петербург. Тут дом. И переехать мне удалось отсюда тоже только на Петроградку. Она не отпускает. А Николай оказался москвичом, приехавшим в Петербург по работе. Редкий экземпляр и потому очень привлекательный. Никогда не встречала таких. Дал визитку. Оказалось, главный редактор какого-то издательства. Делает проект про Петербург, даже предложил что-нибудь для них написать. Например, «Непарадный Петербург» или «Адреса любви». Сказала, что подумаю. Воттеперь сижу думаю. И зачем я представилась Валерией? Нашла бы его в фейсбуке, и можно было бы переписываться до посинения и прощупывать почву. А так придется звонить, к тому же самой, я-то не оставила ему свой номер. Показалось, так будет загадочнее и по-петербургски. А вообще надо презреть все эти весенние провокации, выкинуть визитку и положиться на судьбу. Питер – город маленький, сведет сам, если это судьба. Все же петербургские девушки ужасно романтичные. И не торопятся. Даже если через месяц друзья и родные радостно скажут им: «Белкам тузе клаб 30+!» Но мне все еще 29.Так что не дождется. Решила: выкидываю визитную карточку.

Как ни стыдно звучит, но я впервые за долгие годы сама вспомнила, что сегодня день рождения моего дедушки Коли, балкончик имени которого мы рассматривали вчера с Николаем. Обычно мне напоминает мама, и я каждый раз испытываю муки совести, потому что сама этого не помню. Дедушка умер, когда мне было тринадцать, и, по правде сказать, тогда я даже не очень поняла, что случилось. Он был уже давно прикован к постели и не выходил даже на свой балкончик, просто лежал себе в комнате целыми днями, я только заходила сказать ему «привет» и принести кружку чая. А ведь когда-то он рассказывал мне истории про якобы приснившиеся ему в комаровском лесу грибы, и мы с ним шли с корзинками проверять, вещий ли был сон. Грибы всегда находились. Всегда, и в точности такие, какие описывал дедушка. «Вот под этим кустиком посмотри, мне снилось, что там две красные сыроежки». «А здесь за пеньком должен быть подосиновик». «А на полянке возле кривой сосны – лисички». Только став взрослой, я догадалась, что дедушка примечал все эти грибы на утренней прогулке, благо вставал он в шесть утра и не торопясь, опираясь на тросточку, совершал утренний моцион. А уже когда просыпалась я, мы шли с ним вместе в лес, и я всякий раз испытывала восторг от дедушкиных суперспособностей. Согласитесь, ясновидящий (пусть даже дар касался только грибов) дедушка – это же куда интереснее, чем просто дедушка.

В Комарово ему выделили участок как военному врачу. И похоронен он там же, на комаровском кладбище. Кладбище это знаменито тем, что там лежит Анна Ахматова. К ахматовскому кресту съезжаются экскурсии, да и вообще в Комарово покоятся многие выдающиеся петербургские писатели, театральные деятели и музыканты. Дедушка писателем не был. Какое-то время он руководил военным госпиталем, а в Комарово с его помощью организовали первый санаторий для творческих работников, к коим он испытывал невероятное уважение и слабость и всячески способствовал им, вот и заслужил себе место на самом тихом и уютном кладбище в Петербурге и его окрестностях.