Зато, конечно же, его не мог не заметить талах-ир.

– Я абсолютно не собирался вам мешать, – заторопился он, перехватив её взгляд. – Просто хотел взглянуть на нашего консультанта хоть одним глазком.

– Вашего консультанта? – Санъяра приподняла бровь и подарила Нарану выжидающий взгляд, безмолвно требуя пояснений.

– Мы надеялись, вы поделитесь с нами своими знаниями, – улыбка талах-ар оставалась всё такой же солнечной. – конечно, с нашей стороны было бы неразумно делать выводы заранее.

Санъяра помолчала.

– Мне нужно больше узнать о том, что вы ищете, – сказала она после паузы. На самом деле идея обсудить с кем-то тайны Храма Серебряного луча выглядела ужасно соблазнительно. Большинство катар-талах вовсе не увлекались историей. Райере был слишком занят, чтобы воспринимать её идеи всерьёз, и когда она заговаривала с ним о своих исканиях, слушал её рассказы со снисходительной улыбкой.

Однако Санъяра хорошо помнила и недавние опасения наставника, и то, что каждой касте следует бережно хранить свои тайны.

– Пожалуй, я оставлю вас вдвоём, – вклинился Вейде, заметив, что двое крылатых какое-то время стоят и молча, изучающе смотрят друг на друга.

Наран рассеяно кивнул, а Санъяра вовсе не обернулась на звук.

Девушка думала. Хоть Райере и старался передать ей все свои навыки, ей всегда тяжело давались дипломатия и риторика. Санъяра опасалась, что неловким словом или спугнёт собеседника, или выдаст ненужный интерес.

– Вас что-то беспокоит? – наконец первым произнёс Наран, когда они остались наедине.

– Возможно… – призналась Санъяра. Вздохнула, жестом указала ему на живописную тропинку, вьющуюся вдоль берега реки. Здесь, у подножия водопада, находилась небольшая долина, поросшая густым тёмно-зелёным лесом. Место дышало свежестью и дарило достаточно уединения, чтобы не опасаться случайных встреч. – Этот вопрос озадачил меня ещё вчера, – сказала она, когда они плавно двинулись вперёд. – Меня удивляет, что талах-ар настолько заинтересовался историей нашей касты и настолько в этом преуспел.

– Вейде серьёзно мне помог, – признался Наран. – Он танцор и, как и я, считает, что танец изначально был не столько способом наслаждения и превознесения эстетики, сколько методом тренировки боевых навыков.

– И подобные мысли высказывает талах-ир?! – Санъяра обнаружила, что повысила голос и мысленно выругала себя. Катар-талах иногда рождались такими же импульсивными, как талах-ир, но если в касте художников эмоциональная чувствительность считалась достоинством и признаком таланта, то катар-талах, проявляющий излишнюю возбудимость, воспринимался как источник угрозы – и не без причин. Санъяра знала, что, несмотря на века мирного сосуществования, её каста вызывает опасения у талах-ар и страх у талах-ир. Конечно, не у всех, но идеи Серебряных Ласточек о том, что Песнь Смерти – это проклятье, и инстинкты воинов следует искоренить, родилась не вчера. Санъяра приучила себя не обращать внимания на испуганные взгляды, смотреть на них высока. «Сильный должен понимать свою ответственность и принимать слабости того, кто слабей», – так учили древние летописи, из числа тех, которые Санъяре так нравилось читать между занятиями. Но сейчас мысль о том, что она может напугать собеседника и оттолкнуть от себя, напугала и её саму. – Прости, – слишком быстро, и слишком нервно произнесла она, но Наран и не подумал реагировать на этот всплеск. Только мягко улыбнулся и посмотрел на неё так, как будто более сильным здесь был он, а вовсе не воительница.

– Его это привлекает как романтика, – пояснил он.

– А тебя? – снова слишком быстро спросила Санъяра, почувствовав, что они предельно близко к главному вопросу.