Галочка старалась не подавать вида, но, когда услышала, что Борис приглашал сестру с семьёй на пмж, изменилась в лице. Он пригласил – они приехали.

– После всего случившегося мы решили поскорее уехать. Доктор запретил нам ехать на Север, Гена и так болеет часто, – Валя, убитая горем, сдержанно рассказывала обо всём снохе. – У Вити на работе дали запрос по месту, ответ пришёл быстро, мы собрались и выехали. Да и что нам собирать? Детские вещички? Думаю, завтра он на работу выйдет. Жильё пообещали, так что вы не обижайтесь, мы долго не задержимся, – оправдывалась Валя.

Куда делась круглолицая, улыбчивая, скромная Валя. Она будто повзрослела, огрубела, щёки ввалились, и глаза… Глаза всё время блестели от слёз.

– Что же, Валюша, вы так с места сорвались? Надо было сначала мужу приехать устроиться, потом ты с детьми. Торопиться не следует, мы, конечно, поможем на первых порах, но…

– Спасибо, Галина, не зря мама тебя боготворит, ты – святая женщина! Я не хочу быть обузой вашей семье, тоже на работу выйду.

– Да что ты, Валечка! А дети?!

– В сад определим. Ясли везде есть. Надо жить! Надо жить дальше. Спасибо вам, – кинулась она в слезах на шею снохе.

– Что ты… что ты! – гладила её неумело по спине Галя. – Мы же родственники. Кто, если не мы.

Ночью на втором этаже в спальне Борису было несладко, жена полушёпотом ругала его.

– Ты чем думал, когда… когда звал их?! Мог хотя бы предупредить меня. Как мы жить теперь будем? А если весь этот табор до лета останется? – закрывала она лицо ладонями, все её планы на весну и лето рушились. Ворота они опять не поставят.

– Как все будем! Пора тебе, Галка, не только о себе думать.

– Ах, вот как?! Разве я о себе думаю?! Всё для вас, для дома и вот она – чёрная неблагодарность! Спасибо тебе, Борис. Заслужила! За то, что живём не хуже других, за то, что родственников твоих как положено приняла, за то, что сына воспитываю как надо, – Галя даже всплакнула. – Как же тебе не стыдно!

Конечно, Борису стало стыдно, он извинился. Хорошо, что Толик уже спал.

Или не спал, он всегда делался незаметным в такие моменты. А ведь он многое слышал, ещё больше понимал, намного больше папы.

Одного не понимал, почему мама не пускает его гулять за двор с пацанами? Его уже начали дразнить по улице, когда он возвращался из школы, называли «мамкиным подъюбником» или «маминой дочей». Так хорошо его мама одевала, прямо как девчонку, бантиков не хватало. Теперь вот за малышами присматривать и нянчиться, хоть бы никто его не заметил из местных, а то засмеют и новую кличку придумают.

Но он радовался этим детям, с удовольствием играл с ними, как дитя малое носился по двору и по лестнице, мама при гостях ничего не скажет.

Глава 4.

Валя шла по невысокой насыпи вдоль железной дороги, в левой руке тяжёлая сумка резала ладонь, правой она держала за руку маленькую Танюшу. Девочка перебирала ножками быстро, спотыкалась, не поспевая за мамой, но не капризничала. Гена плёлся за ними и канючил: то он устал, то пить хочет, то жарко ему. Ещё дальше шли дядя Боря и папа Витя, у обоих тугие узлы на плечах, в руках – сумки, им точно не до детей.

Квартиру выделили молодой семье, и слава Богу.

Обстановка у родственников за месяц накалилась, Валя торопилась на работу, место уже нашлось, на трикотажной фабрике готовы принять с условием, что она пройдёт вечерние курсы закройщиков при фабрике. Валя не ругалась с Галиной, нет, просто Гале не нравилось, что дети клацают телевизор, бегают на веранде, там есть редкие цветы, привезённые с отдыха, а вдруг разобьют горшок.

Танюша пару раз описалась днём во время сна на новую раскладушку, Галя два дня демонстративно поливала её со шланга и сушила во дворе. Валя пыталась помогать снохе, старалась быть полезной, но видела – это раздражает Галю ещё больше. Не потому, что она плохая, просто не привыкла, чтобы на её кухне кто-то готовил, а в саду рассаживал смородину и малину.