Ты это… не стесняйся, за детьми присмотреть или помощь понадобится, обращайся. Это я с виду такая… Бабка со мной живёт, моя бабушка, она почти не выходит на улицу, но моих оболтусов вырастила. Первого своего, – продолжала Тома, шагая по двору отчего-то к сараю, Валя послушно следовала за ней, – мужика я выгнала за пьянку. Нажрётся и давай нас с бабкой гонять по двору, приходилось утром бежать к участковому. Ну, недолго я его терпела, выперла! Хорошо хоть работает, алименты от него получаю.

Она открыла сарай и достала пару табуреток деревянных, почти новых, старое настенное зеркало – то, что нужно, такой вещью ещё не обзавелась молодая семья. Тома гремела, стучала, что-то завалила внутри, но Валя не решилась войти в чужой сарай. Другие соседки пристально рассматривали её, одна соседка будто подушки выбивала на солнце, вторая, полная краснощёкая с двойным подбородком, стояла на крыльце и без стеснений следила за каждым движением Томы и новенькой, потом схватила молоток и принялась поправлять дверь.

Тома вынесла из темноты сарая грабли, лопату и топор.

– Вот, мужику своему отнеси, там у реки коряги есть, можно наломать дров на баню. По весне нанесло. Своих дров я не дам, сама понимаешь, мужика нет, приходится покупать дрова или нанимать кого, чтобы напилили и покололи. Второго-то моего посадили за поножовщину, вот такая я, бедовая! Одна шваль ко мне липнет.

– А что, мужчин здесь вообще нет? – удивилась Валя, глядя на толстую соседку в дальнем дворе, она так лихо управлялась молотком и гвоздями, будто всю жизнь ими работала.

Валя привыкла к другому, в семье родителей отец или браться делали мужскую работу. В её семье – муж, хоть мама и считала его безруким.

– А наши мужики работать не привыкли, они только и умеют детей клепать и пьянствовать. В выходные спят до обеда, на работе устают. А эти дуры, – Тома издевательски приветливо кивнула соседкам, те даже не ответили, – держатся за них, вцепились как овчарки и не отпускают. Будто на помойке себя нашли.

Ладно Лидка, толстая, как корова, кто на неё позарится с четырьмя детьми, но Света, такая хорошая, доверчивая, уж сколько ей мужик изменяет, а она всё прощает. Сколько к ней приходили его полюбовницы, просили отпустить, а он всё равно к ней возвращается, пёс шелудивый. Она хорошая женщина, сама увидишь. Отнеси это своему Борьке, – она показала на садовый инвентарь, – а то руками гребёт, хорошо хоть серп нашёл у себя.

– Виктор. Это брата Борисом зовут.

– А… какая разница, ты иди. Я пока матрасы достану, придёшь, как время будет. Ну и так заходи, не стесняйся. А на садик не рассчитывай, во-первых, далеко, во-вторых, он один у нас в посёлке. Многие в город возят детей электричкой, а вечером после работы забирают. Как-то так…

Валя передала мужу весь инвентарь и пошла кормить детей.

Быстро обжились молодые. Тома оказалась очень порядочной женщиной, хотя первое впечатление было о ней противоречивое. Она не идеальна, орала так на своих пацанов, поезда перекрикивала, но за дело. Научила соседей закрывать ставни на ночь, а летом ещё и днём, чтобы духоты не было, жара в этих краях нестерпимая. По поводу речки предупредила.

– Это она сейчас такая спокойная, прозрачная, а весной и осенью так расплывается, ого-го! Один год до самых наших сараев вода дошла. Течение сильное, она ведь с гор идёт, детей не подпускай одних. Во-о-он там, правее, видишь камыши? Там пруд, головастиков много, но вода чистая, и берег дальний песчаный. Дети туда бегают купаться.

– Да что ты? Мои ещё совсем маленькие, да и послушные они у меня.

– И то, и другое ненадолго, – усмехнулась Тома.