Сверху этой находки лежала пожелтевшая записка, написанная ровным почерком:

«Если вы нашли это послание, то я имею надежду, что вы хороший человек!».

«Хороший ли я человек? Странно задавать себе такой вопрос! И надо ли? За все дела сотворённые оценивают другие, а – я? Ну, что ж, имеем надежду на то, что хороший».

Он развернул первую тетрадь и начал читать, невзирая на тусклую видимость.

«Здравствуй неведомый человек! Пишу мало, так как не имею много времени. Мы, жители этих трёх домов, имели большую неосторожность проживать в этой местности. Объяснять уже некогда, так как на нас совершено нападение каких-то людей.

Нас здесь всего девять взрослых людей, с этих трёх домиков, что на берегу озера «Тихое». Дети давно все разъехались по городам, и мы их в эту глушь пока не зовём.

Всё что найдёте в свёртке, огромная просьба: сдайте государству! Я думаю, что это очень и очень необходимо! На пользу детям и развитию страны, которая ищет свой потерянный путь. Это наша личная к вам просьба, которую хочется повторить множество раз! Писать, больше нет времени, потому что имеется ощущение, что нас скоро найдут. А необходимо ещё спрятать всё это так, чтобы чужие не смогли отыскать! Когда прочтёте тетради, вы многое о нас поймёте! Нежданную эту беду мы нашли возле местности, которую назвали «Камышовая Гуща». Это, отсюда за озером, где-то в шести километрах на север, по речке Беглая, возле устремлённого в небо обломка скалы.

Если мы успеем уйти от этих злых людей, то быть может, сюда никогда уж не вернёмся.

Не думайте о нас плохо и неуважительно, так как мы ничего дурного не сотворили за свои приозёрные жизни.

Чтобы за нами не тащилось прошлое, мы оставляем всё своё имущество здесь, во имя спасения заблудившего человека, да разгульному буйному ветру, который был нам совсем не чужой.

С уважением: Гордей Иванович Бурин и все жители приозёрного хуторка Тихий, у озера.

Всего нас девять человек. Пять мужчин и четыре женщины».

Дальше страницы этой тетради были заполнены стихами. Что-то ровным почерком было написано на нескольких листах карандашом, но всё это Макарий оставил на потом.

Повторялось несколько раз, что их девять человек. Уж, видимо, сильно этот человек был встревожен чужими людьми.

Со двора, от озера, неожиданно зарычал Берли, точно, что это не на своих.

Макарий посмотрел в щель крыши и увидел рядом с домиком двух шагающих людей.

У одного на макушке головы виднелась, словно тонзура, круглая лысина. На этом голом пятне, зачем-то, была наколота кольцами мишень. Пальцы рук неприятно серели тусклой синевой других наколок. От этих людей тянуло мраком, затаённой лихой враждебностью и непонятным беспокойством.

Идущий первым был широк в плечах, но низок ростом. А второй, с тонзурой, был худощав и цепок, как крепкая былина в голом поле. Какая-то жёсткая сила исходила от этих обоих, что чувствовалось: не обуздать её никак и не принять за простоту.

«Кто они? Бывшие здешние жители? Или же такие как и мы? Что им этим здесь надо?» – тревожно подумалось Макарию, и он быстро спустился по лестнице на землю. Рядом густели широкие лопухи, и Макарий бросил в эти заросли свою находку из камышовой крыши.

«Пусть полежит пока здесь, до выяснения, кто эти», – тихо прошептал он себе и обратился к Берли:

– Тихо! Ты помолчи пока. Что этим надо здесь, мы ещё не знаем! Давай за ними посмотрим отсюда, поглядим, что и к чему. А пока, на время, замри и не рычи!

Эти двое, посвистывая что-то, легко и непринуждённо вошли во двор третьего дома, для них первого от леса.

– Глянь! Да здесь же имеется лимузин! Вот это подарок, что надо! Может, он ещё и ехать умеет? Да и рыбы, вот смотри, сколько! И нет никого в этом дворце причитаний. Или есть, кто-то, в мире этом? – с весёлостью загрохотал невысокий, но крепкий человек.