Принц плавно развернул кресло и нацелился на выход из палаты. В медицинском центре все двери открывались и закрывались автоматически, что существенно облегчало жизнь гиатросам и пациентам. Ему в особенности.

Он медленно и осторожно, приноравливаясь к управлению, миновал коридор и оказался в просторной приемной с мягкими диванами, приглушенным светом и раздвижными дверями на балкон, представляющий собой мини-сад. Креон поднялся ему навстречу. Молча протянул руку. Икар привычно сжал предплечье и задержал руку брата в своей.

– Спасибо.

Он так его и не поблагодарил за то сообщение. За правду и выбор.

– Я был рад тебе помочь. Выйдем на балкон?

Гран-коммандер согласился. Креон легко подстроил шаг под скорость его кресла, никак не комментируя его наличие. И сейчас Икар был ему благодарен. За отсутствие сочувствия. За ровный взгляд. За возможность сжать зубы от новой волны боли и не опасаться привлечь этим внимание. Встреча с матерью днем ранее прошла не столь спокойно. Ее он не винил. Но кто бы мог подумать, что эмоции бывают столь утомительны…

Они выбрали дальний уголок под решеткой, оплетенной юными побегами гистелии. Креон прислонился спиной к ограде и окинул взглядом балкон. Кроме них здесь находились еще больные и посетители, но чужие разговоры оставались бесшумными.

– Ольга сегодня навестила Сашу в Храме.

Еще одна вещь, которая радовала в брате – это способность сразу перейти к делу. И пауза, последовавшая после сообщения, говорила больше, чем хотелось бы…

– Насколько все плохо?

– Она не отличает реальность от галлюцинаций. И наши лекарства ей не помогают.

Икар сжал зубы и стиснул подлокотники, отвернулся, глядя через ограду на город. Он читал отчет Окиноса об эвакуации. Верилось с трудом, но… капитан не стал бы преувеличивать. То, что он видел, не поддавалось объяснению. А теперь еще и это…

– Что произошло на Земле?

Креон отрывисто кивнул.

– Я знал, что ты спросишь. Рассказ будет долгим. Если захочешь – выйдем в сад.

В сад он не хотел. Он вообще предпочел бы остаться в палате и выйти из нее уже на ногах. Но… У него не было такой роскоши, как время, чтобы спокойно восстановиться. У Птолемеев его вообще не бывает.

Слушая рассказ брата, принц пытался уложить информацию в голове. Все звучало слишком… странно. Фантастически. Невероятно. Но он знал, что Креон с его особенностью никогда не поверит в то, чего не сможет объяснить или понять. Ему же оставалось лишь принять все на веру.

– … Я не знаю, что именно происходило на Этре. И у нас нет никого, кроме самой Саши, чтобы рассказать. Могу лишь предположить, что этроссы проводили эксперименты с ядром. И могли использовать в них Александру. Так она получила еще большую порцию облучения, воздействие усилилось. Возможно, она имеет доступ к памяти Талии. Возможно, эта память стала частью ее собственного разума…

– Такое вообще возможно?

К обычным приступам добавилась ноющая боль в висках и жажда. Маленький голубой робот немедленно доставил ему бутылку с водой и оставался рядом до тех пор, пока она не опустела. Креон ответил только тогда, когда он уехал.

– Я не знаю. Все, что связано с Археосами, так или иначе, остается загадкой. Мне интересна теория Александры о том, что некогда на Земле обитал еще один народ, живущий на затонувшем материке. Сейчас мы никак не можем ее проверить. И все, что есть – только теории. Другие эпистимы сомневаются. И я их понимаю. Слышать – одно. Видеть – совершенно другое. Я бы на их месте тоже сомневался.

– Но ты веришь в то, что Саша может обладать памятью Талии?

Младший задумался, опустив глаза и изучая узоры на полу. Он взвешивал все «за» и «против», чтобы дать ответ, максимально приближенный к реальности. И с одной стороны в этом Икар тоже был ему благодарен, а с другой… Он хотел получить ответ. Сейчас. Немедленно.