– Документы – это документы, в них написано, что ты – Баба-Яга.

– Сроду не видывала никаких документов. И без них все знали меня. Никто меня Кащеем не звал, только Ягой. Ну так пошли, что ли.

– Смотри, не подведи, лишнего не болтай. Как определишься в заведение, я тебя навещу как-нибудь.

– Ступу не забудь приволочь, как появишься. Да метлу прихвати.

– Куда ты там со ступой денешься?

–Не твоего ума дело, – огрызнулась старуха, – давай припрячем инвентарь в кустах, да место наметим, чтоб не запамятовал.

Минут через десять, спрятав ступу с метлой в густом кустарнике, двинулись в путь. Выйдя из леса, Баба-Яга скукожилась. Зажав рот рукой, смотрела вытаращенными глазами на полустанок, рельсы, немногочисленных людей.

– Держись, старуха! – тихонько прошептал Никита, —то ли еще будет. Сейчас электричка прибудет.

– Это что такое?

– Здоровенный железный поезд.

– Поезд? А что это?

– Да достала уже, – вскипятился Никита, – приедет – увидишь. Только не кричи от страха. Он похлеще Змея Горыныча гремит. Присядь вот на скамейку, а я пойду билеты куплю.

– Каки таки билеты?

Никита сжал кулаки и грозно посмотрел на Бабу-Ягу.

– Молчу, молодец, молчу, – зашептала Яга, – вот сижу уже, видишь?

– Вот и сиди, сейчас вернусь.

Никита помчался к кассе, купил два билета до города, заодно посмотрел на часы, висевшие над кассой, и остолбенел. Часы показывали семь часов утра. Выходило – на станцию он попал вовремя, как всегда, как будто и не плутал по лесным закоулкам. Не успев как следует обдумать увиденное, он рванул к скамейке, услыхав шум электрички. Парень не представлял, как поведет себя Баба-Яга при виде железного чудища.

Никита подбежал вовремя. Яга собралась прятаться под скамейку.

– Ты куда, ненормальная?

– Чур меня, чур! – заполошно шептала Баба-Яга.

– Поезд это. Поедем сейчас в город на нём. Привыкай.

– Что хошь со мной делай – не полезу в нутро этого чудища, – решительно топнула ногой старуха.

Рассуждать не приходилось. На этом полустанке поезд останавливался на считанные минуты. Никита схватил в охапку старушенцию и поволок в вагон.

От такой наглости Баба-Яга онемела и только таращила глаза, раскрыв рот, демонстрируя окружающим единственный зуб. Никита втащил поклажу в вагон, задыхаясь от тяжести и лесного духа отшельницы.

– Уф! Заморила ты меня. И зачем только я тебя встретил? – отдуваясь и усаживаясь напротив старухи, произнес парень.

– Ты ж сам меня позвал. Я тебя не трогала, —обиделась Баба-Яга, – пошто нечистую силу помянул?

– Вот оно что! Говорила мама: «Не ругайся сын. Не произноси слов плохих». Значит, в наказание ты мне дана, – бросился рассуждать Никита.

Баба-Яга, не слушая попутчика, с интересом смотрела в окно на мелькающие пейзажи. Её заворожили быстро меняющиеся виды перелесков, полей, деревушек. Никита не тревожил старуху. Понимал – все увиденное ею равносильно тому, как если бы он проснулся, и оказалось что не дома он, а летит в космической ракете в межгалактическом пространстве и смотрит в иллюминатор на космические просторы.

Удивительно, но немногочисленные пассажиры не обращали внимания на колоритную старуху. Правда и присесть рядом с ними желающих не нашлось. Подумав, Никита решил, что Баба-Яга прекрасно вписывается в категорию бомжей, к которым за последние годы окружающие привыкли.

Минут через пятнадцать пейзаж поменялся. Поезд подъезжал к городу, и зелень лесов сменилась на безрадостные строения привокзальных построек. Иногда мелькали за окном высотные здания, железнодорожные составы, при виде которых Яга в страхе отшатывалась от окна, но не в силах побороть любопытство через пару секунд опять залипала «у экрана».