«Швах…! Фея из чертополоха… Никак везёт какую-то запрещёнку…, улыбчивая нерпа, сейчас этот «мирмилон» тебя и вскроет, как банку голландских сардин…!» – подумал он и улыбнулся.

 Руки «звезды» в красном с зелено-черным маникюром были пределом вычурности, животного подражания и слабоумия… Это был маникюр стареющего хищника. Нормальные милые женщины покрывают ногти цветом нежных лепестков, а не оттенками тараканьих спин. Беркович поморщился, невольно ощутив облако её французских духов Кевина Кляйна Маленького, глубоко вдохнул широко отравленный парфюмом таможенный воздух и, хмыкнув носом, направился вперед. Было видно сразу, что всю свою жизнь эта вычурная женщина занималась каким-то шумным праздничным промыслом и часто вызывающе хохотала, заглушая полную внутреннюю пустоту и кромешное одиночество личной тьмы. Она проживала единственную судьбу в своем стационарном цирке шапито, заставляя окружающих постоянно обращать на неё внимание. Бедненькая…, она питалась чужим вниманием, как смородиновым компотом в жаркие летние дни без моря…

 «Вот тебе и тундра с болотом и москитами…, умней меня в сотни раз…, шаман хренов!» – переключил свои размышления Беркович, – «… повысили квалификацию, гады, знают картины Брейгеля Младшего и в каком музее они висят, а я, тупорылый тростниковый кабан, таких очень нужных подробностей и не знаю …, почти прокололся, старый идиот…, недомерок, оборзел, расслабился…»

В аэропорту послышалось очередное объявление на Сингапурский рейс. Голос девушки или женщины был приятным.

«… завтра же сяду учить названия картин и принадлежность к музеям, безбашенный самоубийца профессор Плейшнер… Я до сих пор путаю Крамского и Кипренского…, неуч, болван, самокритичный эгоист на текущем расслабоне. Мне нужно знать намного больше, чем они…, вплоть до длины бакенбардов Айвазовского и применения состава тайной краски Карлом Брюлловым в картине «Итальянский полдень». Моя легенда должна быть подкреплена глубинными знаниями, а не пустой поверхностной болтовней про то, про сё и про это… Демагогия неудачников… Я – придурок козлодоевский, которому снова повезло и это очень и очень плохо для дальнейшей работы…, но придурок я всё же удачливый…!»– прошептал Беркович про себя, поджал от досады губы, вздохнул и медленно, как его учили умные бывалые люди и пошел к выходу, держа дорогой чемодан на тихоходных колесах за длинную ручку.

 Никто так и не заметил, что у старого и очень потертого чемодана с винтажными африканскими заплатами были совершенно новенькие неизношенные колеса и новая современная ручка… Мало ли…, всякое бывает в аэропортах мира…, старый чемодан с новыми причиндалами…, подумаешь, тоже мне…, новость для транзитных шпионов из пункта А в пункт Б…!

 «Слава тебе, Господи, что все собаки заболели, а то бы мне был настоящий разоблачительный каюк и не помог бы мне ни Брейгель, ни тётя Ира с форшмаком из свежей голландской селёдки…! Благодарю тебя, Господи, за сохранность моего существования, от всей души благодарю тебя, Всевышний, и всех твоих подчиненных… с постоянно строгими и осуждающими рожами!» – подумал он и вышел из зоны контроля, облизывая пересохшие от страха губы.

В это время объявления в воздушном пространстве аэропорта сыпались одно за другим.

«… и куда они все летят? Не сидится им дома…, вечная тема с перемещениями тела по просторам в поисках впечатлений и удовольствий…» – подумал Беркович и захотел сплюнуть на тщательно вымытый пол, но быстро передумал.

Вот именно в этот момент ему страшно захотелось той самой сладкой воды «Буратино» из стеклянной бутылки с крышкой, с простой и приятной этикеткой длинноносого весельчака, как в детстве…, возле киоска…, с родненькой мамой…, на Первое Мая…, с красным флажочком в руке… Куда это все подевалось…? Какая-то демоническая старая сволочь с кровью на лбу все это быстро украла… и навсегда!