Мадхаврао не на шутку перепугался. Над святой церемонией, до сих пор шедшей гладко, нависла страшная угроза. Мадхаврао прекрасно понимал, кто такой Рамдас, но был вынужден принять все меры, чтобы свести к минимуму его общение с брахманами и не давать повода для претензий и недовольства. Прежде за едой Рамдас сидел с брахманами на одной линии, теперь же Мадхаврао так ловко перестроил ряды, что для ревнивых нападок не осталось видимых причин. В результате этих ухищрений церемония завершилась без новых неприятностей, хотя до самого конца ситуация оставалась взрывоопасной. Что до Рамдаса, то он развлекался, наблюдая за ходом игры. История, однако, на этом не закончилась.

Рамдаса пригласили в соседнюю деревню Ангар, и брахман Рамдас отправился туда заранее и предупредил хозяина дома, где собирался остановиться Рамдас, чтобы тот не принимал его. Он внушил ему и другим почитателям, что Рамдас – самозванец, выдающий себя за садху, и, судя по всему, просто жалкий пария, не имеющий права находиться рядом с брахманами такого высокого ранга. Надо же, какие прекрасные новости про Рамдаса!

Но друг Бальвантрао из Ангара оказался чужд предрассудкам. Он познакомился с Рамдасом в его прошлый приезд в деревню и питал к нему самые нежные чувства. Он побежал в Анджангаум и забрал Рамдаса в Ангар. За ним последовало около пятидесяти человек, включая Мадхаврао и его домашних. Божественная любовь сделала свое дело в сердцах этих простых и бесхитростных сельчан. Пройдя три мили, Рамдас со спутниками достиг Ангара.

Брахман Рамдас тоже был там. Он пришел и сел рядом с Рамдасом, наградив его презрительным взглядом и всем своим видом демонстрируя враждебность и высокомерие. Вокруг Рамдаса быстро собралась внушительная толпа, и брахман, улучив момент, задал Рамдасу вопрос:

– Что такое панчикарана[17]?

Рамдас ответил, что не слишком образован и его знания о столь высоких материях скудны. Брахман саркастически рассмеялся и, возвысив голос, сообщил собравшимся, что только законченные глупцы могут припадать к стопам притворщика, чье единственное достояние – чудовищное невежество. Этот резкий выпад не вызвал одобрения у слушателей и они смущенно понурили головы. Что до Рамдаса, то он улыбался до ушей, пребывая в покое и безмятежности. Сотни друзей устремились к дому Бальвантрао, осчастливив Рамдаса своим обществом. Их любовь – чудо из чудес. Раздраженный брахман сгорал от ревности.

День близился к концу. На следующий день был намечен большой пир. Брахман открыто отказался участвовать в нем и предложил провести вечером харикатху[18]. В таких случаях Рамдаса усаживали на почетное место посреди многочисленных зрителей и представление разыгрывали прямо перед ним. Традиция была соблюдена и в этот раз. Брахман Рамдас, неспроста задумавший харикатху, выступил с яркой обличительной речью, искусно избегая имен. В блестящих подробностях описав качества самозваных садху, он завершил катху грозной тирадой:

– Негодяи и жулики расплодились под масками санньясинов и садху. Остерегайтесь их! Только тупоголовые люди бегают за ними, носят их на руках и в конце концов падают жертвами их уловок и махинаций.

Свежая купель оскорблений лишь взбодрила Рамдаса и не нарушила его невозмутимости. Так пожелал Бог, и он с готовностью покорился.

Через два дня его снова позвали на обед в дом благочестивого купца. Обычно он только пил молоко и ел совсем немного раз в два-три дня, когда его приглашали вместе с почитателями. Торговец пригласил и брахмана Рамдаса, но к назначенному часу тот не явился. Время шло, и все гости ждали его прихода. Торговец пошел искать его и наконец нашел, но тот согласился прийти только после долгих уговоров. Его лицо почернело и осунулось, вокруг запавших глаз залегли темные круги. Было ясно, что зависть быстро пожирает его. Рамдас искренне обрадовался, увидев его, и попросил купца подать ему обед в первую очередь.