– Я ушибла коленку, – отвечаю я, поднимая голову.

– Было очень больно? – она присаживается рядом.

– Да, очень, – вытираю слёзы, – но уже прошло, – пытаюсь ей улыбнуться.

Внезапно дверь распахивается, и в класс заходит Кирина группа.

– Это хорошо, что больше не болит. Не плачь, – Кира поднимается и бежит к своим подругам.

Схватив тряпку и средство для стёкол, выхожу в коридор. Мимоходом заглядываю в приоткрытую дверь свободного класса и замираю. Мужчина, прислонившись ладонью к зеркалу, увлеченно разговаривает по телефону. Моему возмущению не было предела. Я встаю ни свет ни заря и за гроши драю эти зеркала до блеска, а этот нахал вот так бесцеремонно их пачкает! Прежде чем успела обдумать свои действия, я влетаю в класс с криком:

– Руки убери!

Брови мужчины сходятся на переносице, и он резко вскидывает на меня свой недовольный взгляд, обжигая своими пугающими черными глазами. Мгновенно сковывая меня диким страхом. На его лице промелькнул хищный оскал, обещающий мне скорую расправу за такое наглое вторжение.

– Перезвоню, – отбивает он собеседнику.

Завершив вызов, он убирает во внутренний карман пиджака свой сотовый и двигается ко мне, окидывая оценивающим, пристальным взглядом. Паника захлёстывает с головой. Лучше бы я ещё раз начистила до блеска зеркала в классе, чем заглянула в эту бездну.

– Откуда, говоришь, нужно было убрать руки? – спрашивает он тихо, но в каждом слове скрытая угроза. – Отсюда? – Он резко хватает меня за шею и припечатывает к холодной поверхности двери. – Или отсюда? – Его пальцы впиваются в ягодицы, сжимая до острой боли.

Паника мгновенно сменяется обжигающей яростью. Кто дал ему право так разговаривать и прикасаться ко мне?

– Руки убери, – говорю, вкладывая в каждое слово своё презрение.

– Вот теперь ты можешь мне это сказать, – произносит он, отстраняясь и отпуская меня.

– Животное, – вырывается у меня.

– Я смотрю, у тебя слишком длинный язык.

– А у Вас, видимо, чересчур короткий, раз вместо слов в ход идут руки, – отчеканиваю, поглаживая ладонью шею.

– Придётся его укоротить тебе, – цедит он сквозь зубы, нависая надо мной.

Мой язык спасает толпа маленьких принцесс, ворвавшихся в класс на репетицию. Пока внимание этого животного было обращено на внезапное вторжение, я юркнула у него под рукой и выбежала из класса.

– Чёрт, опаздываю! – ругаюсь, взглянув на часы.

В раздевалке быстро переодеваюсь и пулей вылетаю из школы, мчась к автобусной остановке.

Следующая остановка моей лживой жизни – это бар «Киски». Ужасное место. И выбора у меня нет. Делаю глубокий вдох и захожу в автобус.

Перед открытием бара идут приготовления: бармены заполняют полки бара, повара делают заготовки к заказам, а официанты, вместо уборщиц, убирают зал, жертвуя собственным временем ради хозяйской выгоды.

– Девочки, Света и Лена заболели, так что сегодня нагрузка двойная, – говорит Степан Анатольевич, листая свой блокнот.

– Оплата тоже будет двойной? – не удерживаюсь я.

– Конечно, – смеясь хрюкнул он, поднимая свои поросячьи глазки. – Чаевые в двойном размере.

Вот же свинья.

Фыркнув про себя, продолжаю натирать столик. Всегда так: обещает золотые горы, а в итоге выкручивается как уж на сковородке. Главное – чтобы клиенты остались довольны, а персонал – дело десятое, на них можно сэкономить. Ну, ничего, скоро откроемся, посмотрим, как запоет, когда к нему будут ходить посетители с недовольными лицами из-за несвоевременного заказа или хамства.

С заказами, может, ещё справимся, а вот не нахамить будет сложно. Форма здесь похлеще, чем в стрип-клубах. Короткая клетчатая юбка, рубашка без рукавов, кокетливые кошачьи ушки и громоздкие ботинки на платформе завершают этот развратный образ.