– Мадам! – раздался за спиной детский голосок, и вздрогнувшая от неожиданности Татьяна резко обернулась.

Перед ней стоял мальчишка вполне типичного – даже и без памяти Жаннет, легко узнаваемого по старым фильмам – облика: разносчик газет. «Покупайте "Ле Паризьен"! Свежий выпуск "Ле Паризьен". Крушение в Нанси! Человек-волк из Давоса загрыз беременную монахиню…»

– Мадам! – мальчишка был франкофон, и это значительно облегчало общение.

– Да, мальчик.

– Вы не месье Себастьяна ждете?

– Да, – сердце рвануло куда-то вверх и застряло в горле, мешая говорить.

– А денежку дадите?

– Д… дам!

– Давайте!

Мальчишка был тот еще пройдоха, но наука выживания на улице – нелегкая наука. И хотя Татьяна могла догадаться, что свой гонорар юный вымогатель уже получил, в тот момент она об этом даже не подумала. Сунула мальчишке пару монет и требовательно посмотрела в глаза, не забыв, однако, крепко ухватить его за воротник куртки.

– Ну!

– Идите по Рю де ла Редженс, до церкви Нотр Дам де Саблон. Войдите, сядьте и ждите, – судя по выражению лица, мальчишка повторял выученную наизусть инструкцию. – Это все, – он ухмыльнулся, извернувшись, освободился от захвата и побежал прочь.

«Неглупо… – признала Таня, направляясь к створу улицы. – Если у него есть кто-то, кто будет проверять мой хвост на маршруте, то…»

Сама она хвоста не чувствовала. Вернее, чувствовала, но буквально во всех направлениях. Знание, что такой хвост – и, возможно, не один, имеет место быть – сбивало восприятие. Но вот, что она ощущала со всей определенностью, – это холод и вызванный им озноб. Впрочем, причиной озноба могли быть и другие обстоятельства… Но думать об этих… «обстоятельствах» она себе не позволяла.

В Брюсселе она никогда прежде не бывала, но, если верить карте, изученной вдоль и поперек еще в Москве, идти ей недалеко. Улица – широкая, с трамвайными путями посередине – полого спускалась вниз в направлении королевского дворца. Слева и справа располагались многочисленные магазины колониальных товаров, лавки букинистов и антикваров и солидные кондитерские. В витринах Жаннет видела африканские маски, муляжи тортов, старинные карты и гравюры, множество других интересных, дорогих и не очень, вещей. Однако отвлечься не удавалось. Она шла вдоль улицы, а кто-то, наверное, двигался за ней, а впереди ее ждала следующая остановка, но кто ждет Татьяну в церкви? Олег или снова какой-нибудь «Писающий мальчик»?

«А вот и церковь – тут и идти-то всего ничего», – она пересекла улицу, и вошла в собор. Удивительно – в начале седьмого вечера божий храм оказался открыт и даже не пустовал, хотя молящихся было и немного. Пахло ладаном и сыростью. Но тут хотя бы не дуло. Она выбрала место у прохода и присела на скамейку, пытаясь спиной и ушами определить, войдет ли кто-нибудь в собор вслед за ней.

– Не оборачивайтесь, – сказал мужской голос за спиной. – Идите вдоль правого придела, – мужчина говорил по-французски, но с заметным английским или голландским акцентом. – Там будет дверь, за ней прямо по коридору еще одна. Выйдете на Рю Рэйвенс Тинстраат и идите, пока вас не обгонит темно-синий ситроен «Сет-шво». Водитель притормозит метрах в десяти перед вами. Идите спокойно, не обращая внимания ни на авто, ни на водителя. Поравняетесь, садитесь в машину, и… Удачи!

Выглядело все это, как дешевый шпионский роман, но… – сработало!

Она вышла из собора, прошла метров тридцать вдоль загибающейся влево улочки, кривизна которой ограничивала поле зрения какими-то двадцатью шагами, и услышала сзади шум мотора. Синий ситроен ехал медленно, словно никуда не спешил. Но Таню он, разумеется, догнал и, перегнав, остановился неподалеку – у магазина мехов. Водитель – женщина, показавшаяся Татьяне знакомой – курила сигарету и рассматривала выставленные в витрине русские соболя.