– Э-э-э, откуда пришла, жили себе спокойно в этих наших ущельях… «Опять же, живи, кто тебе мешает?» – говорю я про себя и молча шагаю к дому.

5.

Целый год… Действительно, прошел целый год? Со школьным ранцем через плечо я возвращаюсь из школы домой. Маленькая деревянная мастерская Меружана находится между конторой колхозного правления и сельским магазином, недалеко от нашего дома, моя дорога проходит мимо мастерской. У этого Меружана отвратительная привычка, если попал к нему на крючок, выхода нет. На этот раз хочу пройти незамеченным, чтоб он не начал старую песню. Но нет… По всей вероятности, в узкое окошко мастерской Меружан видит меня. Быстро выходит из мастерской в черном кожаном фартуке, со слащавой улыбкой на лице, в глазах лукавые искорки. – Здравствуй, Абик-джан, – говорит он тем же слащавым голосом. Куда деваться, вынужден останавиться. – Здравствуй, – говорю я. – Это где ты, тебя совершенно не видно? Как же врет, в день два раза, не считая, конечно, воскресенья, я прохожу здесь, раз в школу, раз обратно из школы домой. Но ему все равно, хоть миллион раз пройди, все равно, он будет петь свою песню: " Это г- д- е т- ы, т- е -б -я с- о- в- с- е- м н-е в-и-д-н-о?» С чего-то должен начинать… Я, конечно, не отвечаю. Не скажу же, как не видно, вот же, я, стою перед тобой. – Недавно прошла… Как горная лань, прошла и ушла… Знаешь ту песню: " Как лань в горах, пришла и ушла, то здоровалась со мной, и то забыла…» – тоскливым голосом говорит Меружан, – это что за красота у нее, Абик… Бог свидетель, когда смотришь на нее, независимо от себя, представляешь счастливый, сказочный мир и жар-птицу. В библиотеке взял, прочитал про эту птицу… Я смотрю на Меружана и балдею: я только сейчас замечаю, что один его глаз смотрит налево, другой направо. Я с трудом сдерживаю себя, чтобы громко не рассмеяться. – Что теперь нам делать, Абик? – говорит Меружан, не знаю, зачем, понижая голос.

– В каком смысле? – в свою очередь спрашиваю я. – Что скрывать от тебя, Абик, ты – моя надежда. – Ничего не понимаю. О какой надежде речь? – Помнишь, я тебе говорил об этом? Ты – моя надежда, моя последняя надежда. – Меружан садится на буковое бревно, лежащее здесь же с прошлого года, и пугливо озираясь по сторонам, продолжает тихим голосом, – клянусь моим здоровьем, Абик, если даже меня будут убивать, будут вешать, я все равно, не смогу вырвать ее из моего сердца… не смогу. Понимаешь, после того, как я ее потеряю, терять мне больше нечего… Я не виноват, что люблю, люблю, как сумасшедший, Абик джан, я пьян без вина… – Как можно не выпив, опьянеть? Такого не бывает. – Ты мою мысль не понял, Абик джан. Я ничего не говорю… Она меня не знает, ну и что с того, что здороваюсь – отвечает. Это не то… Ты же можешь ей пару слов замолвить за меня. – Что, например?

– Ну, что тебе сказать, – Меружан на минуту всматривается в сторону далеких лугов., – Можешь многое сказать: слава Богу, не беден, работаю и неплохо зарабатываю. Девушек много, если позову, любая за меня пойдет бегом. Но, нет, Аргина другая, с высшим образованием, красивая, хорошо зарабатывает, я ее один волос не променяю на всех девушек нашего села… Скажи, стоит в очереди за,,Жигули», скоро купит его, – Меружан снова озирается вокруг. – Послушай, Абик. ты это сделай, и я тебе в ответ такое доброе дело сделаю, что всю жизнь будешь мне обязан. – Не понимаю, что я должен сделать? – Сейчас, сейчас, Абик джан, сейчас скажу тебе. Понимаешь… Нельзя ли, например, один раз, вечером, вместе с ней, беседуя, прогуляться в сторону ущелья? Но так, чтоб не было ни души, а то, смотришь, начнутся сплетни… У меня есть очень важный вопрос, хочу с ней его обсудить… Если это сделаешь, Абик джан… «Он хочет похитить Аргину», – сиюминутно приходит мне на ум. Даже от такого предположения у меня захватывает дух. – Хочешь похитить Аргину? – говорю я. – Да. – быстро вскакивая с места, отвечает Меружан. – Что мне от тебя скрывать, Абик джан, я договорился, через горы Кагнахач на коне отвезу в Арачадзор, родственник есть там у меня, оставлю ее у них, а потом все просто, в наших селах таких случаев было немало… Помоги мне в этом вопросе, Абик джан, до гроба не забуду твое добро. – Как тебе не стыдно? – почти кричу я, чувствуя, как за мгновение, мои глаза наполняются слезами. – Я сейчас пойду и всем, всем расскажу об этом. Меружан внезапно бледнеет, оглядываясь вокруг и пытаясь улыбнуться, испуганным голосом говорит: – Какое похищение, о чем ты? Пошутил я… Ты что, шутки не понимаешь? Я быстро, не оглядываясь назад, бегу к дому.