Честно говоря, мне эти слова очень понравились, потому что Овик, не смотря на все его недостатки, неплохой парень, мы с ним с первого класса до сих пор дружим. Аргина тогда, еще, сказала, что она сделает все, чтобы Овик стал одним из образцовых учеников школы. Это тоже мне бесконечно понравилось. И теперь, заговорив об Овике, я хотел узнать, не забыла ли Аргина о своем обещании, не изменилось ли ее отношение к моему другу? Нет, не изменилось. Иначе, зачем она должны была говорить: – Как дождь перестанет, позови Овика. Овик позавчера тоже был у нас. Они с Аргиной некоторое время занимались оформлением школьной стенгазеты, а потом сыграли несколько партий в шахматы. Аргина проиграла все эти партии. Это было очень удивительно, потому что Аргина в шахматы играет отлично. Но, потом, она сказала, что у нее есть определенная цель. Я не понял, какую цель может преследовать умышленный проигрыш, и ничего не сказал. А Овик, этот тупица, радовался, как теленок и восхищался. Дождь постепенно прекращается, солнышко, мокрое от дождя, высовывается в углу неба и улыбается. Вдалеке, над горами, перекинулась тонким мостиком цветная радуга, похожая на змеиную чешую, а еще выше, касаясь горных вершин, уже расходятся тяжелые тучи. Я выбегаю на улицу звать Овика.

7.

Потом, неожиданно, наступила зима. Все четыре месяца беспрерывно валил снег, дороги закрылись, стали непроходимыми, отрезав наше маленькое горное село от внешнего мира. Лишь в последние дни марта солнце стало греть землю, вначале холмы, а потом поля и сады. Над селом и дорогами поднимался пар – испарение обильного снега и сырой земли. Снег быстро таял, как и каждый год весной, традиционно запенилась, забурлила наша речка Барак Джур, неся сверху, со стороны гор, выкорчеванные деревья, мелкие камни. И день и ночь, без устали рычит, бурлит в темном ущелье. В середине апреля уже не было снега, осталось только воспоминание о его обилии. Из дальних стран вернулись ласточки, весело закружили над нашим домом. Где-то, в дальнем углу сада, в кустах, запел соловей, ему откликнулась из ущелья мать-кукушка. Не знаю, отчего, вчера целый день у меня не было настроения, а сегодня утром, измерив мне температуру, мама положила на стол какую-то таблетку и наказала мне из дома никуда не выходить, лежать в постели, пить теплое молоко, приняв эту таблетку. Теперь я лежу в постели, а часы прооходят так медленно. Я по одному считаю школьные звонки, ожидая конца уроков. Скоро придет Аргина, и мое сердце наполнится светом и нежностью. Во дворе шумно открывается калитка железных ворот. «Это Аргина» – радуюсь в уме. Шаги поднимаются по ступенькам, медленно открывается балконная дверь, в дверях показывается Армен с большим букетом сирени. Войдя, он заметно теряется, как видно, он не ожидал в такое время застать меня дома. – Ты что, Абик, не пошел в школу? – Нет, – говорю, садясь на край кровати. – У меня ангина.

– Простыл, наверное, – говорит Армен, неуверенно оглядываясь по сторонам. – Наверное, – говорю, – мамы дома нет, – добавляю я, глядя на букет цветов. – Да, – произносит Армен растерянно, – а я думал, она дома. Смешно, когда взрослые теряются. Я, например, никогда бы не растерялся, где бы ни был. – Нет, ее дома нет, – повторяю я, – сегодня она работает в первую смену. – Интересно, – произносит Армен, стараясь не смотреть в мою сторону. – Кто мне сказал, что видел, как она шла домой, значит, я неправильно понял…

Я думаю, что, наверное, кто-то из его родственников лечился у мамы, он пришел поблагодарить ее. Но почему не пошел в больницу, а пришел домой? – Значит, эти цветы ты принес маме? – справшиваю я, но голос мой, по-видимому, звучит иронически, потому что Армен, как-то странно, смотрит на меня. Потом говорит: