Мы не сами идем – мы козу ведем,

Где коза ходит – там жито родит,

Где коза хвостом – там жито кустом,

Где коза ногою – там жито копною,

Где коза рогом – там жито стогом!

Пропев последнюю строчку, скоморохи повалились один на другого, изображая копну, а наверх «копны» запрыгнул «козарь» и протяжно издал козье меканье. Толпа ответила дружным смехом.

Музыка снова разом стихла, и гулко ударил большой барабан. В круг вышел косматый мужик в полосатой рубахе и потёртом бараньем полушубке, на толстой пеньковой верёвке он вывел большого медведя. Скоморошья «копна» тут же рассыпалась, уронив «козу», которая смешно замотала головой и защёлкала челюстью.

– Ну-тка, Мишенька Иваныч, родом знатный боярыч, покажи нам, чему тебя хозяин обучал и каких людей ты на свете примечал! – дружно пропели скоморохи, схватили под руки «козу» и убежали с ней за свои шатры.

Медведь под балагурство и шутки своего поводыря начал показывать различные сцены: как теща для зятя блины пекла, возле печки угорела, головушка заболела; как девицы-красавицы из-под ручки глазками стреляют, женишков побогаче выбирают; как малые детишки горох воруют: где сухо – на брюхе, а где мокро – там на коленочках; как мать родных детей холит, а пасынков отвечает.

Каждая сцена сопровождалась взрывами хохота, криками одобрения и улюлюканьем. Пока мужик с медведем раскланивался перед толпой, из-за шатров выбегал то один, то другой скоморох с шапкой и пробегал перед кругом зрителей, собирая из их рук медяки.

В круг снова выскочила «коза», и под загрохотавший барабан начала выплясывать около медведя трепака, при этом, то и дело, задевая медведя – дразня его; медведь раздражённо озирается по сторонам, рычит, вытягивается во весь рост и кружится на задних лапах около своего поводыря – это значит: он танцует. После такой неуклюжей пляски мужик дал «козарю» в руки войлочную шляпу, и Михайло Иваныч, вместе с «козой» обходят с нею честную публику, которая бросает туда свои медяки. Музыка снова стихла, и мужик, что держал на верёвке медведя, стал предлагать любому из толпы выйти и побороть медведя.

– Есть ли тут, средь вас, богатыри с Михайло Иванычем потешится?

Не получив сразу ответа, мужик с одобрительной ухмылкой, повернулся спиной к толпе – лицом к медведю и скинув полушубок, громко крикнул: – дивись люд московский, как я Иваныча поборю!

В это время со стороны противоположной той, где стояла Настя, в круг вышел здоровенный детина с русой бородой, одетый в чёрный подрясник.

– Можно потешится, – низким голосом пророкотал детина, и, не дав никому опомниться, уверенно пошёл на медведя. Косолапый не ожидал увидеть так близко никого, кроме своего поводыря и знакомых ему скоморохов, поэтому он встал на задние лапы и шумно втянул воздух ноздрями. Детина бросился вперёд и обхватил вставшего медведя, который за всё свое скоморошье бытьё впервые почувствовал себя в объятьях чужого человека. Медведь был обучен, потешно бороться со своим поводырём, поэтому растерялся. Уже через секунду русобородый и медведь покатились по утоптанному снегу. Ручной медведь не понимал, что происходит и тихо ревел, пока сидящий сверху детина продолжал сжимать свои объятия. Опомнившиеся скоморохи, под хохот толпы подбежали к борцам и попытались их расцепить, не сразу, но это им удалось. Ошалевший медведь, под свист толпы на четвереньках убежал за шатры, а детина, поднявшись на ноги, отряхивал свою одежду от снега. Настя смеялась вместе с остальными над незадачливыми скоморохами и детиной, который вышел бороть медведя. Она сильно запыхалась от хохота и поначалу даже не поняла, что чья-то грубая рука сзади закрыла ей рот рукавицей. Не успела она опомниться, как её выволокли к стоящим неподалёку розвальням, на голову вздели мешок, а руки и ноги туго скрутили верёвками.