– Ты думаешь, что и Гаврилку надоть тоже, того? Крякнуть? – поднял брови Волк.

– Какого Гаврилку? – не понял Фёдор.

– Ну…, псаря маво….

– Нет, конечно! – недовольно махнул рукой дьяк, – так людей и вовсе не напасёшься! А люди…, люди они нам теперича будут ой как нужны! После тех потерь, что случились в Новагороде, теперь кажный оставшийся в деле человек гожается. Хотя бы, до тех пор, покуда новых не соберём. И это, милай, твоя забота!

Как некстати всё произошло с Лукомским… Именно сейчас всё так завязалось…, а нам со всей этой историй теперь будет сложнее узнавать о задумках грекини Софьи и её окружения. И это притом, что нам всегда было очень потребно иметь своего человека в самом вражеском стане….

– Это где? У греков что ли? Так ты для этого хотел приветить молодого Беклемишева? Но он, же с ними навроде как не в дружках….

– Шире зри, брате, я же тебе о другом толкую: пора понять, сможем ли мы приветить к себе ту «Луну», которая ноне многими тайнами ведает, на своём месте она нам была бы зело полезна.

– Хм…, – задумался Волк, – эту змеюку так просто не ухватишь, да и не верю я, что Софья-грекиня поверяет её в дела тайные, не того полёта птица, надо на молодшего грека капкан ставить, а не на глупую бабу тратить время.

– А я вот, всё же, хочу спробовать вначале с бабой сладить. Давно об этом думаю, и может чего и получится.

– Ну, коли так…, делай, как знаешь, ты ведь у нас «разумный», – досадливо отвернулся от брата Иван-Волк.

– Да ты не серчай, брате, – подступил к нему Фёдор, – знаю я, что о нашем деле радеешь, только давай, все же действовать с опаской и неспешно. За младшого грека пока погоди, найдём и к нему стёжку, но так чтобы наверняка….

– Пока мы годим, они нам таких рогаток наворочают, что после не продерёмся, – пробурчал в ответ Волк.

– Да ты не спеши, в таких делах важен расчёт и удача, вот я и хочу всё верно сделать, без спеха и суеты. Смотри, сейчас заполночь уже, ты оставайся, ради такого случая пригублю с тобой хмельного, а поутру ещё раз обмыслим, – миролюбиво предложил дьяк.

– Нет, брате, свои полати лучше греют, – решительно отмахнулся недовольный Иван.

– Гм…, – запнулся Фёдор, ему был неприятен отказ самовольного младшего брата, склонив голову набок, он на мгновение замер, шумно выдохнул и покачал головой.

– Ну, что ж…, воля твоя, видать уже о девке своей заскучал, ой смотри…, грех сей, как бы беды большей не сотворил.

– Э-э-э, брате, какая от неё может быть беда? – досадливо отмахнулся Волк, – пойду я, пожалуй, – он развернулся к выходу.

– Да, вот ещё что, – остановил его дьяк, – завтрева у меня будут гости, Никита Беклемишев с сынком, пора нам юнца в нашу игру привлечь. Заедешь?

Волк, молча, коротко кивнул и без прощания шагнул за оставленную кем-то приоткрытую дверь.

После ухода брата дьяк Фёдор Курицын медленно поднялся по скрипучей широкой лестнице в свою малую горницу-кабинет. Разные мысли скакали у него в голове. Жаль, что брат-Волк ушел, а Фёдор так и не сказал ему о своей вечерней встрече с государем.

Думный дьяк Фёдор Васильевич Курицын очень устал.

События прошедшего дня истощили все его силы. Примостившись за узким, почерневшим от времени столом, по своему обыкновению, Курицын затеплил тонкую свечу и ещё раз, в подробностях, припомнил каждое событие ушедшего дня. Мысли зацепились за неожиданное поручение Иоанна Васильевича. Дьяк прикрыл глаза и ещё раз в своей голове повторил вечерний разговор между ним и Великим князем.

Итак: Иоанн вышел в Серединную палату, улыбаясь, что в последнее время вечерами бывало не часто. Судя по всему, он шёл в хорошем настроении от Софьи, что тоже было редкостью, ведь весь последний год между ними чувствовалось некое отчуждение. Выйдя на центр палаты, государь по обыкновению, остановился и обвёл взглядом всех присутствующих. Обычай вечерних встреч появился после приезда на Русь Софьи, это она втолковала Иоанну смысл этой церемонии, и государь взял за правило, чуть ли не каждый вечер проходить мимо тех, кого считал заслуживающим особого доверия. Часто он спрашивал о каких-либо делах, но бывало, что проходил молча. В этот вечер Великий князь кивнул ему – Курицыну: «ты вот что, Фёдор…», – молвил Иоанн Васильевич, – «… ты поутру загляни ко двору супружницы моей. Ведь, чай, не зря в Угорщине ты время провёл, вот и расскажешь, что и как там, у короля Матфея при дворе, сходятся ли обычаи с теми, что в книгах иноземных описаны, будут греки да гости заморские, вот там и потолкуете о сём, а заодно, может, что для своих посольских дел узришь». Говоря всё это, государь не переставал улыбаться, после, не сказав более никому не слова, вышел в резные двери тёплых сеней, что вели в его покои. Такое поручение великого князя озадачило всех, кто был в Серединной палате, но конечно никто не подал виду. Сам Фёдор Курицын понимал, что государь передаёт наказ греческой царевны, что-то она замыслила, чувствовал это дьяк, интерес Софьи случайным не бывает. «Ах, как некстати человек брата прибрал греческого гонца. А может в этом-то всё дело? Это хитрая греческая ловушка?» – Курицын на мгновение похолодел, но отбросил мысли о примитивной западне, слишком не похоже это было на грекиню.