Токмо с нами, у татар не так, мы то-ужо половчее татарского войска будем, а брони, да мечи у нас западных не хуже, – подытожил Иван Юрьевич.

Великий князь сурово сдвинул брови, мелко перекрестился и толкнул дверь в палату.

Все присутствующие громко выкрикнули здравницу Великому князю, он ответил им коротким поклоном и примостился на своё кресло.

– О чём бояре разговор ведёте? – как бы с ленцой спросил государь.

– Да вот обсуждаем послание от князя Фёдора Бельского, что в посольский приказ гонец доставил, – выступил вперёд князь Патрикеев.

– Послание? – Великий князь удивлённо поднял брови, – и о чём пишет сей славный муж?

С поклоном вышел посольский дьяк Фёдор Васильевич Курицын: – в послании своём князь Бельский отписал о стычках с отрядами литовского князя Соколинского, а к посланию приложил вот это, – дьяк показал круглую розетку с изображением красного креста и мечом под ним, – только сегодня утром гонец доставил.

– Что это? – с пренебрежением спросил государь.

– Сей знак носят на груди сотники и тысяцкие в ливонском ордене, – пробасил рядом князь Патрикеев.

– Орденцы вместе с Литвой? – с недоверием переспросил великий князь.

– То не диво, видать, своих ратных людишек не хватает, вот и позвал Соколинский орденцев, а те до злата охочи, – пояснил Патрикеев.

– Но ордену надобно дать вразумление, что закрывать око на их лиходейства мы не станем, а посему пусть посольский приказ готовит грамоту в орден с испрошением, чего желает их магистр войны али мира. А к большому приказу, моё слово такое: всякую торговлю с орденскими купцами прервать, товары их на торг не пущать. Пусть в ордене знают, что коли меч на нас вместе с нашими недругами поднимают, то дружбу теряют.

– Государь, стоит ли нам из-за горстки наёмных охотников терять дружбу с орденом, – робко спросил Курицын.

– Дружбу? Ну, коли в ордене у нас такие друзья, то их дружба не дорого стоит. Как могут воины, Христа славящие, идти убивать иных христиан, да ещё и за мзду?

– То не диво, что рыцари в набеги ходят, – продолжил Иван Юрьевич, – для них все, кто не под папским крещением – суть еретики, а по уставу ордена его братья призваны на вечную войну с еретиками.

– Вот! – выступил из угла митрополит Геронтий. Он до поры стоял в тени и только прислушивался к разговору. – Вот таковы они последователи веры латинской! Не зря глаголют: «там, где папёж, там и грабёж».

– Кто сие глаголет, отче? – в ответ на возмущение старца, снисходительно улыбнулся Великий Князь.

– Народ! Народ православный! – Геронтий воздел свой костяной посох вверх. Он чувствовал, что его, как и при разговоре с ночным гостем снова легко распаляет гнев, и мысленно корил себя за сей грех.

– Ох, митрополит! – с такими речами только и остаётся, что войско исполчить и на Рим войной идти, – продолжил миролюбиво увещевать государь.

– А хоть бы и так? – ершисто выдохнул Геронтий. – За веру православную, можно и в сечу вступить, ибо православное воинство христово супротив папского ворья всегда с божьей помощью верх брало и далее так будет!

«А ведь он как будто серьёзно о походе-то. Что на него нашло?», – отметил про себя государь Иоанн.

– Э-э-э отче, укроти свой гнев праведный, тут-то ворогов нет, – попытался он успокоить митрополита.

– На то уповаю, – сипло ответил Геронтий, продолжая метать молнии взглядом.

– Да что с тобой отец-митрополит? – не выдержал Великий Князь.

– Со мной, слава Христу, ещё есть божье благословение, хотя чую, что, когда призовёт господь, тяжко мне будет ответ перед ним держать. А вот в державе твоей православной, среди душ, к свету глядящих, упали зёрна гнили. Из Новагорода архиепископ Геннадий пишет о брожении ереси средь монахов, из Волоколамского монастыря настоятель Иосиф шлёт грамоту о движении по Руси отступников от православия и тех нечистивцев, кто «прельщает» православных еретическими учениями, о том же извещает и епископ Суздальский Нифонт. Даже отец Паисий Ярославов, что кротостью своей и миролюбием известен, и тот, обеспокоен ползущей скверной ереси и поругательством святынь.