Смешались восторг и печаль, страх и надежда. Что ждет его на родине? Тихие слезинки покатились по небритым щекам.

Родной вокзал всё тот же, с облупившейся краской. Памятник Петру позеленевший и какой-то бесприютный.

«Непорядок», – подумал опытный хозяйственник.

Зато сверкал и блистал, подавляющий всё вокруг, новенький торговый центр. Даже храм, тоже новенький, с иголочки, проигрывал ему в величественности.

Спохватившись, Солнцедаров снял фуражку и перекрестился. В такт ему перекрестилась Мария. Алёшке, который крутил головой, озирая окрестности, отец дал подзатыльник. И вразумленный сын перекрестился тоже.

Одухотворенное, возвышенное состояние не помешало Павлу Ивановичу прикинуть, во сколько обошлось строительства магазина и церкви. Без видимой причины он повеселел. Сам собой родился стих:

Здравствуй, город мой родной.

Наконец-то я с тобой!

«Ждите здесь», – скомандовал офицер и бодрой походкой направился к вокзальному туалету или, говоря на флотский манер, гальюну. Теплое чувство шевельнулось в груди у Павла – в далеком детстве вместе с приятелями он подбрасывал в воду заменяющего унитаз сооружения карбид, который громким шипением и отвратительным запахом пугал посетителей заведения.

Этим же поездом прибыло еще одно семейство. В купейном вагоне под номером тринадцать в Петровск приехал Андрей Егоров, отработавший в геологоразведке пятнадцать лет. Если бы он надел свой пиджак, предназначенный для торжественных случаев, то мы увидели бы орден Красной Звезды, медаль «За отвагу» и медаль за трудовую доблесть.

Вместе с ним прибыли жена Ольга и четырехлетняя дочка Варенька. Носильщик погрузил на тележку вещи, и Егоровы направились к выходу с вокзала.

Исполнив задуманное, Солнцедаров подошел к внушительных размеров зеркалу, поправил фуражку и галстук. Затем повел плечами, отчего медали торжественно зазвенели. Из зеркала на Павла смотрел вполне бравый офицер. Но, как человек самокритичный, он не мог не заметить мешки под глазами и одутловатость физиономии. Усы, придававшие ему мужественность и сексуальность, висели уныло. На бледном лице, измученном горькими размышлениями, выделялся нос странного лиловатого оттенка. Больше всего расстроили Солнцедарова глаза: когда-то синие-синие, они потускнели и напоминали цветом водянистых медуз Баренцева моря.

В этот момент зеркало отразило еще одно лицо. Андрей Егоров после дальней дороги тоже решил посетить туалет. По поведению вошедшего было ясно, что внешность его абсолютно не интересует. Он помыл руки, пригладил мокрой ладонью волосы, подмигнул в зеркало следившему за его действиями офицеру и ушел.

Солнцедаров отдал должное богатырской стати мужчины, его волевому, чуточку плакатному лицу. Он отдал должное и скромным на вид часам известной швейцарской марки. «Тысяч на пять баксов потянут», – прикинул знающий толк в часах Павел.

И вдруг, словно какой-то механизм сработал – исчезло старое неприязненное отношение к часам, как к чему-то враждебному. Возникло неудержимое стремление обладать самыми лучшими в мире часами! Перед мысленным взором пронеслись картинки: президент с часами, папа римский с часами, премьер-министр, наследный принц, эмир, шейх, султан. Солнцедаров представил себе, как надевает часы: одни, другие, третьи, Ролекс, Брегет, Патек Филипп… Блестит золото, сверкают бриллианты, бегут стрелки…

«Время, вперед!» – воскликнул про себя Павел Иванович. «Мы еще им покажем!» – пригрозил он неведомо кому.

На привокзальной площади Мария Солнцедарова с Алёшей и Ольга Егорова с Варенькой оказались рядом, на одной скамейке.