Однажды, утомившись от трудов и забот, Павел Иванович решил прогуляться к морю. Черные волны, белая пена, огромные валуны – что-то первозданное виделось в этом Солнцедарову. Он вдруг почувствовал себя частицей грандиозного мира и одновременно понял свою ничтожность и бессмысленность собственного существования. Но все-таки поэтическое начало брало вверх. Особенно в тот момент, когда брызги мягко коснулись его лица.

Павел расправил плечи. И в этот миг что-то упало… Прямо на голову.

Громадный альбатрос с криком покидал место действия, устремляясь в пучину морскую. Солнцедаров, провожая альбатроса взглядом, провел рукой по волосам и обнаружил…

«Тварь! Мерзкая тварь!» – схватил камень и запустил вслед обгадившей его птице.

Смывая гадость с головы, Павел чуть не заплакал. От бессилья. Где-то в глубине души он осознавал, что это, казалось бы, ничтожное событие, на самом деле – награда ему. Награда за его неправедную, но очень сладкую жизнь.

И вскоре грянул гром! Такого Солнцедаров не ожидал. Казалось бы, всех перехитрил, всех перемудрил, обвел вокруг пальца. И проглядел.

Был у него помощник Владислав Чернявский – свой в доску. Павел ему полностью доверял, деньгами не обижал, жизни учил. А тот донос написал. И приехала в Волосатово комиссия – практически в том же составе, что и десять лет назад.

Хорошо, не посадили. Сумел откупиться, и дело замяли. Но со службой пришлось расстаться.

Как говорится, беда не приходит одна. Банк «Честное слово» лопнул, управляющий сбежал, накопления развеялись как сон, как утренний туман.

Если раньше Павел Иванович, что называется, закладывал, то после этой истории просто запил! За месяц превратился из бравого офицера в опустившееся неряшливое существо. Жидковат оказался на расправу. Ненавидел всех, кроме сыночка Алёшеньки. Машу бил, как будто она во всех бедах виновата.

«Павлик, – говорила верная Мария. – Давай уедем отсюда в Петровск. Там и квартира есть, и работу найдем. И для Алёши будет лучше – всё же климат другой, а то он болеет часто».

«Какая же я все-таки скотина, – в минуты просветления думал Павел Иванович. – Она же меня любит. Прощает всё. Она же мне сына родила».

Солнцедаров приникал к ее плечу и плакал. В эти минуты он жалел себя, Марию, родителей, пропавшие деньги.

Справедливости ради отметим, что Солнцедаров оставался верен себе и уже на следующий день приникал к плечу мичмана Сорокиной, просил у нее прощения за всё. И плакал. Себя он ни в чем не винил. Виноваты были обстоятельства, его доверчивость, предательство пригретого им Владика Чернявского, равнодушие подполковника Пестелевича, мошенничество сволочей-банкиров. Но изменить что-либо было невозможно. У Павла Ивановича Солнцедарова начиналась новая жизнь.

С лязганьем, скрипом и шипением поезд дальнего следования из Мурманска остановился у платформы железнодорожного вокзала города Петровска. Проводница второго вагона открыла дверь, и Солнцедаровы вышли на перрон. Впереди с двумя объемистыми чемоданами шел глава семейства в парадной военно-морской форме с кортиком, в черно-белой фуражке с якорем на кокарде и тремя юбилейными медалями на левой стороне груди. Правую грудь украшали полдюжины значков разного цвета и неизвестного происхождения.

Со всем этим великолепием не гармонировало бледное испитое лицо капитана второго ранга. За ним семенила верная Мария с сумками. Мальчик Алёша с рюкзачком за спиной замыкал процессию.

«Носильщик, ко мне!» – потребовал Павел Иванович.

И вот он – Петровск! Слов не хватит, чтобы описать чувства, которые нахлынули на Солнцедарова, когда он ступил на привокзальную площадь. Двадцать лет прошло…