– А все-таки это странно, – произнес Виктор Михайлович, рассматривая в сумерках далекий периметр, не формулируя пока, в чем именно виделась ему странность здешнего пенитенциарного заведения.

– Я бы даже сказал, стыдно, – откликнулся Николай Николаевич, продолжая свою тему. – Ладно, традиция огородничества утрачена, так ведь супруга моя окончила сельхозакадемию в Москве, могла бы обучить всех в округе ухаживать за тепличными растениями. Не хотят. Не интересуются. Выращивают одну картошку и давятся в очереди за огурцами. Да-вят-ся за огурцами…

Разговор состоялся накануне заезда студентов. Прикидочное знакомство, так сказать. Потом-то Николай Николаевич оттаял душой, перестал обижаться и рассказал чужакам про большой затопленный храм – сетовал, что фотоснимков не осталось, – и про явление Богородицы. Не в тот же день и не враз про все, а понемногу, будто нитку из клубочка, разматывая сюжет и сберегая интригу.

…Поверх задернутых шторок в глаза Александрову ударило низкое солнце, вернуло его, утонувшего в воспоминаниях, обратно в вагон.

– А жара стояла в то лето умопомрачительная. Торфяники горели, – сказал он, разминая плечи. Ванченко и Наталья Петровна посмотрели на него с интересом. – С того берега наносило дымом…

– Ты про семьдесят второй? – Владимир Иванович отложил блокнот, ожидая услышать продолжение.

– Тринадцатого июля их привезли.

– Ты про первый этап говоришь? Думаешь, сам видел что-то? – Ванченко разволновался. Перекличка эпох обещала стать основой для хорошего очерка.

–…Мы же там копали ровно в те дни. Напротив шестого лагеря все лето стояли. И ничего не заметили! Нет, я знал, конечно, про колонию в поселке на том берегу, но как-то до сих пор не сопоставил. Когда ты рисовал мне этот треугольник, я подумал, что место у шестой зоны какое-то знакомое. А даты сопоставил – и точно! Я мог быть свидетелем прибытия первого этапа! Ничего не видел, пропустил событие. Историк! И никто из наших тогда ничего не заметил. Мы еще три года копали там. Каждое лето. В ту сторону и не смотрели.

– Зоны – обычное дело в наших местах. Мало ли какой автозак куда едет. Людям дела нет. Доставить такое количество заключенных одновременно не так уж сложно в нашей местности. – Ванченко не скрывал разочарования.

– А ведь юбилей нынче, двадцатилетие. Дата!

– Серьезная дата, – согласился журналист, профессионально оценивая информационный повод. – Как отмечать будем?

Наталья Петровна, поглощенная изучением журнала «Огонек», не подавала виду, заинтересовал ее разговор или пропустила их речи мимо ушей, отягощенных золотыми серьгами. Лишь по тому, как подобралась дама, собеседники поняли: слушает. И многозначительно переглянулись. Разговор крутился вокруг источников финансирования. Музей в далекой перспективе, а выставку тематическую по истории политлагерей могли бы успеть собрать.

– В университете или в библиотеке областной поставить такую вполне уместно…

– Да собрать бывших сидельцев, – предложил Ванченко. – Кого удастся найти. Двадцатилетие первого этапа политзэка в Темском треугольнике – достойный повод собраться.

Александров согласился. Решили, «Мемориал» выступит как организационная структура. Где взять деньги на проезд и проживание гостей? Нельзя ли частично использовать то, что обещано на музей?

Приехали в Темь, так и не договорившись, с чего начать подготовку к событию. Уже замелькали в окнах металлические конструкции моста через Таму. Наталья Петровна, толкая модную сумку на колесиках в сторону тамбура, огорошила друзей сообщением:

– Вот вы «Мемориал», а я, между прочим, всю юность и детство носила звание «дочь врага народа».