– Но вы совсем не похожи на наркомана, – возразил я.

– Так и есть. А все благодаря тому, кто покоится в этой могиле.

– Что же произошло?

– Однажды, – продолжил незнакомец, – я угнал машину и отправился в Эль-Джадиду. Незадолго до этого я подслушал разговор двух воров: один говорил другому, что в Эль-Джадиде есть чем поживиться. Как только стемнело, я вышел на едва освещенную улицу жилого квартала и стал высматривать окна. Долго искать не пришлось. Одно окно показалось удобным, под ним даже стоял стул. Сейчас мне порой кажется, будто хозяин дома ждал меня.

Незнакомец помолчал, и, закатав рукава джеллабы, продолжил:

– Я бесшумно проник в дом. В доме все было тихо. Тогда я включил фонарик и стал шарить. Но ничего достойного не нашел, разве что большой кляссер в кожаном переплете – он лежал раскрытым на столе. В кляссере было полно марок. Обычно я брал золото или серебро, но альбом показался мне ценной вещью, так что я опустил его в сумку.

– И тут же из дальнего угла комнаты кто-то ко мне двинулся. Беззвучно, как тень. Я метнулся к окну, но тень опередила меня: окно с шумом захлопнулось. Я крикнул, угрожая свернуть противнику шею. И произошло то, чего я никак не ожидал: человек вдруг обратился ко мне с приветствием. Назвавшись Хишамом, сыном Хусейна, он сказал, что ждал меня. И пригласил сесть.

– Я сел, в любую минуту готовый вскочить, если он вздумает позвать на помощь. Хозяин дома спросил, как меня зовут. Я ответил: Оттоман. Я признался, что я – наркоман и что мне очень нужны деньги, а еще попросил прощения за то, что залез к нему.

– Вместо того, чтобы накинуться на меня с бранью, Хишам спокойно выслушал, дал мне горячего чаю с мятой и предложил переночевать у него.

Оттоман снова замолчал. Наклонившись вперед, он потрепал Тимура за щеку и в порыве чувств поцеловал детскую ручонку.

– Утром Хишам приготовил мне завтрак, достойный короля, – продолжил Оттоман. – Я ждал, что с минуты на минуту в дом ворвется полиция. Но радушие Хишама тронуло меня – я не мог сбежать. И остался у него на весь день. Он же предложил мне дальнейший план действий.

– И что это был за план?

– Моя новая жизнь.

По словам Оттомана, Хишам отправил его к своему доверенному человеку, который вылечил Оттомана. А потом ссудил деньгами, чтобы тот открыл портняжную мастерскую. Каждую неделю Оттоман и Хишам встречались и вели беседы.

– Хишам побуждал меня не останавливаться на достигнутом, – рассказывал Оттоман. – Он вселил в меня уверенность, внушил, что я ничем не хуже других. «Чтобы преуспеть, – говорил он, – ты должен метить высоко, дать волю воображению – оно подскажет дорогу».

Я спросил у Оттомана, почему прежде не встречал его: ни в городе, возле дома Хишама, ни здесь, у могилы?

– Дела в мастерской шли хорошо, – сказал Оттоман, – а все потому, что каждую неделю Хишам подбадривал меня. Я целиком отдавался работе и вскоре открыл еще пять мастерских: в Касабланке, Марракеше и Фесе. Спустя три года у меня появилась первая фабрика по пошиву одежды. Еще через два года – фабрики в Таиланде, а там и в других странах. Так вышло, что большую часть времени проводил за границей, а в Марокко бывал лишь наездами.

Оттоман поднялся; он выглядел безутешным.

– В какой-то момент я потерял связь с Хишамом, – сказал Оттоман. – Он уехал из Эль-Джадиды. Я искал его повсюду, но так и не нашел.

– Хишам жил в старом городе, неподалеку от нас, – сказал я.

– Теперь-то я знаю, – сказал Оттоман. – Мне больно думать, что он нуждался, что лишился своего дома. Ведь это он помог мне выбиться в люди.

– Как вышло, что он лишился дома в Эль-Джадиде?