– Не было, – ответил я на его слова. И добавил с вызовом: – Вам обидно?

Я с усмешкой смотрел на него, он молчал, взвешивал. Тогда я решил ему помочь.

– Я рос идеальным ребёнком в семье, которая и во сне не присниться даже монаршим особам, потому что деньги и власть у моих близких всегда были, они плыли сами им в руки, помогала удача, природные данные или судьба, но вокруг меня всегда всё было самое лучшее. Но и в райские сады проникают ползучие твари и жалят маленьких детей… – сказал я, глядя ему в глаза. – Однако и с этим мне удалось справиться, как вам и таким как вы это ни удивительно.

Мы сидели с ним в моей конторке, которую я регулярно проверял на наличие прослушек, в барах и ресторанах мы с ним больше не встречались, это показалось неразумным нам обоим. А сюда он приходил с чёрного хода, который был устроен как раз для таких гостей и вёл через подъезд со стороны двора. Я подумывал, что надо устроить и какой-то второй чёрный ход, о котором вообще никто не будет знать, но при мыслях об этом начинал чувствовать себя параноиком.

Но сейчас я думал не об этом, сейчас мне хотелось вывести Радюгина из себя, наступил некий момент истины, я это чувствовал.

– Таким как я? Это каким?! Быдлу? – Радюгин уже побледнел от злости, сложив руки на груди.

– Я не знаю таких слов, Николай Иваныч, и не употребляю таких слов.

– Ну ещё бы, вы у нас аристократ, – зло дёрнув губами, прошипел он.

– Ничего такого, мои предки из простых семей крестьян и ремесленников, – сказал я. – Ни одного аристократа, даже священника или хотя бы разночинца, или там, купца, я чистый потомок пролетариев. Так что ваш дротик пролетел мимо.

Он сделал глубокий вдох, опуская большие серые глаза. Я ждал, что он распрощается и уйдёт. Но я ему был нужен куда больше, чем он мне и он понимал это, и понимал, что я это знаю. И, кроме того, я и он понимали, что сейчас устанавливаются новые правила наших с ним отношений. Я бросил ему мяч и ждал теперь, куда он отобьёт мой пас.

– Хорошо, Марк Борисович, я понял… – проговорил он, по-прежнему не поднимая глаз. – Вы хотите быть внештатным сотрудником, притом тайным. Но это ограничивает ваши возможности.

– Ничуть, – я качнул головой. – Это делает их безграничными, я через меня и ваши. Не понимаете?

Он посмотрел на меня, прищурившись, нет, он умный, он всё отлично понял. Я могу стать для него не ещё одной рукой, а целой силой с действительно безграничными возможностями. Мой интерес чисто эмоциональный, почти детский, а его – абсолютно профессиональный, и мы как две противоположности, объединённые одной идеей в чём-то идеальный союз.

– Что ж, Марк Борисович, пожалуй, новые условия мне подходят даже больше, – произнёс он, кивая, и я заметил, что у него побледнела и расслабилась шея.

Я улыбнулся.

– Я рад, что не ошибся в вас, Николай Иванович, – я поднялся и достал коньяк из своего шкафа. – Договоримся так, вы доставляете мне все сведения, всё, что стекается в ваш отдел, вы анализируете со своими сотрудниками, а я это делаю отдельно от вас, после встречаемся и обсуждаем. Не сомневаюсь, что результат будет выше. Как говориться, одна голова – хорошо, две лучше.

Кабинет наполнил аромат коньяка. Радюгин поднял бокал. Мы выпили и с этого дня моё участие в делах его отдела, напрямую занимающееся безопасностью страны, стало непосредственным и самым активным. Компьютерные программы, купленные мной, помогали мне даже следить за поверхностью Земли с помощью спутников всех стран, доступ к которым был только у меня.

– Как… ты смог это достать?! – воскликнул с восторгом Радюгин, разглядывая снимки.