– Я тебя спрашиваю, Максим.

Слесарь привстал с пластикового стула и протянул свой стакан директору, для того чтобы чокнуться:

– Давай за Россию?

– Давай, – вяло ответил рекламист, поднимая бутылку.

– Дзинь, – озвучил удар кубков слесарь. – Никто на нас не замахнётся теперь. Россия, сам знаешь!

– Нет, – Максим оживился, – Юра, я же тебе об ощущениях своих говорю. Война скоро. Понимаешь? Вот, может, этот прекрасный летний вечер, когда мы с тобой пьём пиво, последний. А завтра – бух! И всё!

– Что? – испуганно переспросил слесарь.

– Всё, – Максим раскусил орех и тщательно прожевал ядрышко. Он продолжал следить за реакцией случайного собеседника. – Окопы, Юра. Взрывы. Что там ещё бывает? Ты сам-то никогда не воевал?

– Нет, – слесарь опешил.

– Ну а кино видел? – продолжал со спокойным лицом директор. Его, видимо, забавляло происходящее: он, молокосос, практически на мякине разводил взрослого дядьку. – Сердцем чувствую, Юра, придётся нам ещё повоевать, брат!

– С кем? – слесарь отставил в сторону недопитый стакан.

– Мало врагов, что ли? – поинтересовался Максим. – Чем лучше мы живём, тем больше всех раздражаем. Я-то, уж поверь, это знаю.

– Кого раздражаем? – захлопал глазами слесарь.

– А, – махнул рукой директор. – Мне пора, Юра!

– Стой, – схватил за руку собеседника слесарь. – Ты серьёзно? Делать-то что?

– Я серьёзно, – Максим взглянул на циферблат своих наручных часов. – Бункер копай, Юра, с едой. Голод будет. Скоро. Вот, возьми от меня часы в подарок. Классный ты мужик. Одно слово – Юра! Помни: времени осталось мало…

– Да с чего это мне твои часы? – слесарь ещё чаще заморгал, нервничая.

– Все эти цацки – мусор. Ничего не стоят. Носи, не стесняйся. Не Швейцария, конечно, но приличные. Малайзийские вроде…

В этот момент громко заиграла мелодия сотового. Максим достал из внутреннего кармана пиджака телефон: «Да, я. Кафе тут уличное, прямо с проспекта сворачивай на Ленина. Да. Жду».

Юра, открыв рот, наблюдал за случайным знакомым. Тот договорил, убрал телефон на место и пошёл, не оборачиваясь, к дороге. Ещё минута, и директора подобрал чёрный внедорожник с тонированными стёклами.

Юра посмотрел на подаренные часы. Он даже вспотел, и теперь старенькая рубашка неприятно прилипала к лопаткам: «Чёрт знает что такое! Война будет. Надо же».

Штыковая лопата врезалась в сухую глину и вырвала шмат, будто мысль о грядущей войне в юриной голове проделала глубокую рытвину.

– Чего, туалет копаешь? – через забор дачного участка спросил вечно пьяный сосед слесаря.

– Туалет, – коротко отрезал Юра, проклиная человеческое любопытство.

Штык, штык, ещё один. В рост ямка. Чем глубже копает герой, тем неуютнее и теснее кажется бункер слесарю. И опять лопата врезается в стенки. Всё просторнее погреб получается, шире, а слесарь, потный и грязный, как трактор, без устали продолжает копать.

Солнце садится. Становится темно. Завтра смена в автомастерской, полная мыслей и тревоги. У одного из клиентов заклинит коробку передач – ерунда. Юрий впервые в жизни сляпает кое-как. Не до клиентов. Тысяч пять пробежит и так.

К яме. Быстрее копать. Вот спасенье. Только Юра знает страшную правду, только он может себя уберечь. От войны. Малайзийские часы на руке давно начали отсчёт.

Яма уже шириной с «жигули». Два Юриных роста ниже поверхности грядок. Лестница, лопата, ведро в зубы. Копать!

«Всё! Если ещё сниму два штыка, достану воду, здесь она неглубоко. Достаточно. Теперь займусь укрепленьем стен. Нужен кирпич, цемент, арматура»…

Юра дома на кухне чертит схему бункера. Жена, не дождавшись безумца в постели, смотрит беззаботные сны про большую любовь.