* * *

– Папа, можно я запишусь на музыку? – голос дочери, преломленный через соты, отягощенный шумом школьной рекреации.

– Да, конечно. Запишись.

Для ребенка существенно важно решить этот вопрос именно сейчас. По телефону.

– Слышишь, дочка, запишись!

Четверо грузчиков тянут старую «Пензу» на седьмой этаж. Уже почти ночь. Соседи ликуют – первый клавишный инструмент в подъезде. Это так интригует.

Дети не могут дождаться, пока мы вытрем пыль. Бряцают в шесть рук. Мне тоже хочется понажимать, но места просто нет. Так и стоял с тряпкой в руках. Ждал.

* * *

Я не пытаюсь разрешать детям все. Запрещаю, к примеру, бить по клавишам, проходя мимо инструмента.

– Сынок, ты должен уважать то, что делают твои пальцы! Подкати к пианино стул, сядь, локотки в стороны. И играй. В противном случае – закрой крышку.

Дети свободно распоряжаются папиными гитарами – пробуют бренчать и на шести, и на двенадцати струнах. Иногда я кого-то из них усаживал на колено, и мы били по струнам двумя правыми руками. Получалось интересно. Тем более, что вещный опыт, опыт прикосновения – важная составляющая глобального опыта.

Теперь мы восстановили нашу старую балалайку. Мастер заклеил треснувшую деку, мы расписали инструмент заново – нарисовали Бременских музыкантов, Фунтика, героев мультфильма «Контакт» с этой божественной мелодией, которая очень нравится моим детям. Покрыли балалайку лаком. Теперь у малышей есть инструмент, который легко держать по-взрослому. Пусть играя, учатся зажимать струны левой рукой – как мама с папой.

* * *

У наших детей есть свое пространство – комната, большой стол для рисования с тремя обособленными рабочими местами, свои ящики в этом столе, свои стулья на колесах, свои детские компакт-диски для прослушивания в машине, свои кассеты и диски с мультиками. Мы с мамой втискиваемся в оставшееся пространство с большой скромностью и тактом.

Я всегда стараюсь узнать мнение детей – ставить ли детский диск в машине, или можно послушать папину взрослую музыку. Радио. Единственное условие – дети должны договориться между собой. Бывает, что мы поем хором, когда надоедает слушать.

По утрам мы спешим в школу в центре города, и гимн в исполнении Носкова на одной из радиостанций стал для нас некой точкой измерения времени. Вчера нас гимн застал у «Инвертора», сегодня у больницы Пирогова, а позавчера в восемь утра мы только вели младших в сад и едва успели в школу. Ребенок может сориентироваться во времени. Сопоставить время и расстояние, вчера и сегодня. Неожиданно дочь попросила поставить гимн России после школы. Я намотал на ус просьбу и записал ей целый диск с гимнами. Носков, Долина, Лещенко, хор мальчиков-девочек… Не предполагал, что получится так уместно. Слова одни и те же, мелодия одна – а гимны разные. Звучат по-разному. Поговорили с детьми на эту тему.

Позже ребенок заинтересовался разными направлениями музыки. Что такое «попса» и «рок»? Почему папа не воспринимает «попсу»? Мы стали вслушиваться в слова. Вместе. Мне удалось обозначить тему глагольных рифм – качественной и некачественной рифмы, тему образов, сравнений и аллегорий. Через музыку мы вышли на азы стихосложения, причем по инициативе ребенка.

Я не хочу вырастить неформалов с грязными волосами и цепями, не желаю видеть одуванчиков – правильных и пригожих. Но рассказать о многом, о большем – мой долг.

* * *

Дети любят устраивать концерты для родителей. По-серьезному долго репетируют. Это нечто на стыке театра, концерта и балагана – очень забавно. Главное – не забывать хлопать в ладоши и поощрять.

Мы пытаемся бывать на концертах. Слышать живой звук. Не знаю, отложится ли это у моих детей, как у меня – я всю жизнь помню концерт Рихтера, дрезденского квартета, питерских скрипок. Думаю, что понять или полюбить классику, слушая ее на магнитофоне – бесполезно. Я могу включить любимого Рахманинова, но это не принесет никакого эффекта. Надо ощущать атмосферу зала, слышать дыхание музыкантов и стук их сердец.