Возвращаясь, мы распределили между собой функции:

– Ты сейчас – прямо к барышне, – инструктировал я, – делай отметку, что оплатили, а я – к начальнику, узнаю, что делать нам дальше.

Однако план этот сразу нарушился: из здания навстречу нам вышел Рыженко. В плаще, шляпе, с портфелем. Увидев наши помрачневшие лица, он сказал, пожимая плечами:

– Ничего не попишешь – начальство. Вызывают в администрацию… Давайте – на завтра. Так же, к концу дня подъезжайте, продолжим.

Вячеслав сошел со ступенек, а мы вошли в здание – надо было предъявить белокурой девице квитанцию об оплате.

У ее стола мы оказались шестыми. Как обогнали нас те, кто должен быть сзади – непостижимо! Ладно бы тот, в голубом свитере, но его-то как раз не было. Наверно убежал уже и отсюда.

Прислонившись к стене, мы стали ожидать своей очереди.

Дверь вдруг опять распахнулась со скрипом, и в комнату, почти падая, ввалился мужчина предпенсионного возраста, потный, с фуражкой в руке.

– Пу-у-уф… Пу-у-уф…, – шумно выдыхал он тяжелый воздух и ошалело ворочал выпученными глазами.– Пу-у-ф-ф-ф… Успел все-таки…

Люди поворачивались к нему затылками, уклоняясь от густой струи отработанного пара, кислый «аромат» которого говорил о принадлежности гражданина к сословию, патриотично отдающему предпочтение простой русской кухне, в укор другому сословию, вкушавшему закордонные яства. Впрочем, представителей этого другого сословия здесь не было и не могло быть. Незачем им приходить сюда – у них хорошо не только с питанием.

– Пу-у-уфф, – уже облегченно выдохнул прибежавший и, широко улыбаясь, начал рассказывать:

– Этот, в голубом который, как закричит: «Бежим!» – я за ним, но рази угонишься! Однако бежал… Мокрый теперь весь. Меж лопаток вроде речки течет.

Я слушал эти радостные тирады вполуха и потихоньку проталкивал дядю Колю к столу. Блондинка тем временем объявила, что прием заканчивается, так как ей уже плохо видно.

Сумерки действительно быстро сгущались, но мы успевали…

Сделав пометку на заявлении, блондинка убрала документы дядины в стол и сказала:

– Все. В течение месяца к вам придет техник и сделает замеры… За проектом – месяца через три – четыре…

Коридорные прогнозы по срокам были правильными.

– Это к весне?! – то ли спросил, то ли простонал дядя Коля.

Блондинка равнодушно пожала плечами.

– Но я ж инвалид! – выкрикнул в отчаянии дядя.– Смотрите – нет всей ноги! Вот удостоверение!

Девушка достала его бумаги и пометила их другим знаком.

– Постараемся, конечно, ускорить, но дрова вы все-таки запасайте. У нас и между инвалидами очередь. Запомните номер заказа.

Она назвала четырехзначную цифру.

– Пустое дело! – сказал дядя Коля, когда мы вышли на улицу.– Четыре месяца надо, чтобы только бумагу сделать. А трубы сварить? Плиту поставить? Форсунку?.. Года не хватит!..

– Ничего, – успокаивал я, – завтра приедем еще. Может, удастся ускорить…

Дядя подвез меня к моему дому, и, расставаясь, мы договорились на завтра: он к четырем часам приезжает ко мне на работу, я как-то освобождаюсь, и мы продолжим начатое сегодня дело.

С утра меня загрузили большой и срочной работой – кто-то прибыл с проверкой, и нам поручили готовить разные справки.

Чудное дело эти проверки: приедут, раздадут вопросники, соберут наши ответы и по ним после делают выводы. Разве же кто напишет про себя что-то плохое?!.. Пишем только хорошее. Стараемся подробно ответить на каждый вопрос: хуже, если проверяющие в делах будут сами копаться.

На мою просьбу отпустить меня сегодня чуть раньше, начальник так посмотрел на меня, будто я чокнулся и просил об его собственной смерти.