– Лен, я не хочу, – тихо протестую я, подогнув под себя ноги и усевшись на кровати.

– То есть как не хочешь? Нет, уж давай, раз начала, доводи дело до конца. Кто останавливается на полпути?

– Лен, вообще-то это ты меня заставила напялить маску, – замечаю хмуро.

– Да и тем самым освежить тебе лицо. Иначе ты сама бы и с места не сдвинулась, – с укором произносит она. – А так я подтолкнула тебя слегка. Теперь дальше ты сама.

– У меня нет никакого желания брать в руки карандаш, тушь. Лен, не хочу я красится и всё. Пожалуйста, оставь меня в покое.

– Покой нам только снится, – пропевает она бодро, – не хочешь ты, накрашу я.

– Ладно, – со вздохом соглашаюсь я.

Она вываливает рядом со мной всё свое косметического богатство и приступает к макияжу. Пока она занимается творчеством, я полностью погружаюсь в раздумья.

Если честно… вот если вы меня спросите, о чем я думала всё это время, то не смогу вам ответить. Ведь сама не помню. Полчаса пролетели как две минуты, обе из которых – пребывание где-то за гранью мышления и реальности.

– Ну всё, глянь-ка в зеркало, – с широкой улыбкой велит мой визажист.

Подхожу к прямоугольному зеркалу, что стоит на полу в углу. Всматриваюсь в отражение. Нет, не в свое, в чужое. Это не я. Точно не я. Поворачиваюсь к тете, с довольным видом сидящей на диване.

– Серьезно?

– Что?

– Если ты не в курсе, я не собираюсь сейчас пойти и сняться на обложку журнала. Зачем это всё?

Лена раздраженно вздыхает и встает, чтоб подойти. Берет за плечи и силой поворачивает меня обратно к зеркалу.

– Алекс, я устала от твоего нытья, хватит хандрить. Поверь, это очень утомительно и для тебя, и для меня. Возьми наконец себя в руки. Посмотри на себя. Ты красавица. Мне бы такую внешность, как у тебя, я бы… да все мужчины были бы у моих ног, – запальчиво говорит она. – Что ты делаешь со своей жизнью? Кончай уже себя жалеть и возвращайся к жизни.

– Лен, я не могу, – шепчу я одними губами, уставившись в своё отражение.

«Не хочу», – следовало бы честно добавить, однако я молчу, не желая пуще расстраивать Лену.

Я знаю, что она беспокоится обо мне, её тревожит мое нынешнее состояние. По всей видимости, она права, у меня депрессия. Просто всё лишилось смысла. Пришло наконец осознание того, что, чтобы я ни делала, всё бессмысленно, всё не нужно, не правильно. Иногда я даже жалею, что не умерла. Тогда. В той аварии.

– Всё у тебя получится, нужно только захотеть и приложить чуточку усилий. И ты увидишь, всё наладится.

– Терпеть не могу шаблонные фразы. – (Интересно, с каких пор?) – Можно было сказать что-то новое. Не думала придумать что-то свое, так сказать коронные фразы?

– Обязательно, а сейчас мы отправляемся в торговый центр. – Хочу открыть рот, чтоб возразить, но она меня опережает следующей фразой: – И не спорь, это бесполезно. Но сначала…

Она, резко подцепив мое запястье, тащит меня на кухню, достает с верхней полки два бокала для винных напитков.

– Лен, что ты делаешь? – спрашиваю я, падая на стул.

– А сама как думаешь? – Вынимает из нижнего кухонного ящика бутылку вина и принимается заполнять им бокалы.

– Я не буду пить. – Я категорически настроена на этот счет. С тех пор, как умер Андрей, я не взяла в рот ни капли спиртного. Это психологический барьер, который огромной стеной стоит передо мной. И он мне даже на пользу.

– По одному бокалу можно.

– И с каких пор ты позволяешь себе бокал вина?

– С тобой и не на такое пойдешь. – Она забирается и усаживается на кухонный островок. – Ты даже не представляешь, что я пережила, пока ты была в коме. Маме твоей сказать я не могла. Она бы это точно не выдержала. – Она делает глоток вина. – Алекс, постарайся жить, пожалуйста. Если не ради себя, то ради нее… Черт, она не заслуживает того, чтоб ее обманывали. А мы с тобой соврали. Я соврала. Потому что боялась за нее, боялась за тебя. Вдруг с тобой случилось бы худшее. Как бы я тогда смотрела в глаза твоей матери? Как подумаю, дрожь по всему телу. – Она передергивает плечи и, сделав еще два больших глотка, опустошает бокал.