– Папа, мне получать паспорт, я напишу в анкете «национальность – еврей»?
– Сынок, ты можешь писать, что ты считаешь правильным… Но если разобраться – с твоей русской мамой, не зная ни одного слова на идиш или на иврите, какой из тебя еврей?!
– Папа, я сегодня ночью слышал от «тети Сары из Тель-Авива» – наши вступили с нашими в воздушный бой и таки сбили три наших самолета! А придурок Васька из соседнего подъезда говорил, что всех жидов в Израиловке утопят в Средиземном море. Ты знаешь, папа, я все-таки врезал ему хорошенько, не знаю, кто кого будет топить, но две недели он точно будет ходить с бланшем под глазом! А ты, наверное, выслушаешь от его матери, какой я скверный у тебя сын…
Счастливый отец Иосиф!
Длинный летний день
В городе висело тяжелое ожидание, за свою длинную историю он много раз переходил из рук в руки, от захватчиков к «прежним» правителям и затем к новым захватчикам. После нескольких переходов разобраться, кто захватчик, а кто законный правитель было уже невозможно, жители города философски относились к сменам властей. В окружающих город горах гремела летняя гроза, что трудно было отличить от далекой артиллерийской канонады.
У доктора Гробштейна требовательно заскрежетал механический звонок. Этим вечером доктор был в квартире один и сам открыл дверь – к нему на огонек заглянул приятель, Ежи Лещинский, филолог и декан местного универсирета. Друзья закурили – Моисей Гробштейн трубку, Ежи Лещинский сигару и расположились за столиком у открытого окна с бокалами коньяка.
Конец ознакомительного фрагмента.