Ребятки всё-таки успели. И только они выехали на верхнюю трассу, как грязно-бурая ревущая волна, бешено клокоча и неся в себе груду поваленных деревьев, обломков стволов, корневищ и древесной коры, поравнялась с ними. Рома подрулил к самому краю прижима, и у них на глазах та дорога, по которой они только что ехали, просто исчезла. От неё не осталось ничего: ни слоёв отсыпки, ни ложбины, ни холмика.

– Пледчувствия тебя… не обманули, – подметила сестра и затем спросила: – Лома, а откуда взялась… эта глязная лека, и зачем в ней… делевья и длова?

Рома ей ответил:

– Когда-то давно в верховье протоки произошёл затор – это что-то вроде плотины. Теперь о деревьях. Во время наводнений река выходит из русла и начинает размывать береговые полки, покрытые лесом. Вода тащит эти деревья, землю, глину и где-то в узком месте весь этот материал год за годом складывает, спрессовывает, залепляет глиной, делая плотину водонепроницаемой. Вероятно, на Бурной сегодня случилось очень большое наводнение; поднявшаяся вода сорвала эту плотину и потащила по пересохшему руслу Щучьей протоки.

– Боблы тоже… стлоят плотины. Они глызут делевья, – щегольнула девочка своими познаниями трёхлетнего ребёнка.

Они поехали дальше – в сторону распадка с ручьём Звонким. На самом повороте Даша предложила перекусить. Рома остановил мобиль.

В этом месте склон Правой горы был абсолютно лишён растительности, поэтому ничто не мешало любоваться великолепным видом распадка и долины протоки. Только одно омрачало дивную картину – это грязевой поток в Щучьей.

Телефонная связь отсутствовала напрочь. Телефон не видел – ни социальных сетей, ни электронной почты; Интернет не открывался – вообще. Работала только телефонная камера; Рома снимал на неё всё интересное и где-то, в глубине души, сожалел, что ничего не может выложить в Интернет.

Дети устроили застолье на багажнике машины. Они доели оставшуюся от обеда еду, допили тёплый чай. Вода у них закончилась ещё раньше. До Бурной, куда они намеревались съездить за водой, они так и не доехали – из-за муравьёв; в Звонком воды попросту не было, а из протоки воду нельзя было пить ещё, как минимум, неделю – из-за грязи.

Подкрепившись, ребята тронулись в путь. Машина быстро скользила на своей магнитной подушке по-над синей дорогой с прожилками. Вокруг стоял смешанный лес: берёзовые рощи сменялись соснами и елями, а те – дубравами и осинником; кое-где встречались и лиственницы с тополями.

Трасса круто ушла влево, а через полкилометра повернула ещё раз налево – подростки уже ехали по склону Левой горы. И вдруг они увидели на правой полосе большой белый круглый валун. Рома мог бы его свободно объехать, но он остановил мобиль около камня и сказал:

– Непорядок. Надо устранить. Ну а как иначе? Мы пользуемся их машиной, ездим по их дорогам; должны же мы – в знак благодарности – хоть чем-то им посодействовать. Верно же?

– Велно, Лома, – согласилась Даша.

– Ты сиди в мобиле – я сам. Не девчачье это дело – камни катать, – проговорил братец.

Он взялся за валун и откатил его на обочину. Тот оказался намного легче, чем ожидал паренёк. Камень после перекатки теперь уже лежал на другом боку и, скалясь, таращился на мальчонку пустыми бездонными глазницами. Рома от неожиданности в ужасе отскочил от него назад и вскрикнул:

– Даша, это череп! Огромный человеческий череп!

– Ой, какой… стлашный челеп! Это челеп… великана! – воскликнула подбежавшая Даша.

– Ты права, сестрёнка. Сейчас прикинем. У среднего человека голова составляет одну седьмую часть от его роста. Диаметр этого черепа семьдесят сантиметров; значит, рост этого великана был около пяти метров. Интересно, а где остальные кости?