— А ещё им нравится, когда их не ловят в постели с другой.

— Я же без злого умысла, Оль — действительно желаю тебе всего наилучшего, — говорит Костя, вынимая руки из карманов и вскидывая их вверх. – Мы ни разу нормально не поговорили, и ты так и не поняла, в чем была главная проблема в наших отношениях.

Я не хочу этого слышать, но тело цепенеет, а в горле встаёт ком, который не удаётся проглотить — и, соответственно, заткнуть Костю, который, ожидая невесту у женской уборной, слишком увлёкся раздачей советов.

— Помимо разных мелочей, знаешь, что задело меня больше всего? — продолжает он. — Когда у меня были проблемы с налоговой, и я нуждался в помощи, ты могла решить всё одним звонком, но я так и не дождался ни поддержки, ни участия. У тебя, блядь, дядя — руководитель юридического департамента в налоговой службе, тётка — судебный исполнитель, а отец вообще в министерстве работает.

— Я дала тебе контакт адвоката, — сипло отвечаю, гипнотизируя дверь и мысленно подгоняя Карину.

— Да. И мне пришлось убить уйму времени и нервных клеток.

— Я не виновата, что ты слабо подготовился к плановой проверке. У меня тоже был завал на работе, но ты же не решил его вместо меня?

Костя ухмыляется, запрокидывая голову к потолку.

— Оля, у тебя всегда была возможность выбирать — подключать связи или нет. Ты выбрала не подключать. И я, сука, до сих пор не могу понять почему. Из гордости? Из упрямства?

— Я дала тебе номер не просто адвоката, а отличного адвоката.

— Прекращай. Тебе не хотелось мараться, вмешиваясь в проблемы мужика, с которым ты жила целых пять лет. Просто скажи: я был недостаточно важен для тебя?

В висках пульсирует от злости, и я крепко сжимаю зубы.

Это не так. Абсолютно не так!

Налоговая проверка — не приговор. Да, неприятно. Да, волокита, бумажки и нервы. Но это решаемо. Это всегда решаемо, если хотя бы немного шевелить задницей, а не ныть.

— Ты просто хотел, чтобы всё наладилось по щелчку пальцев. Чтобы кто-то взял тебя за руку и провёл через трудности. Стоило случиться первой же проверке — и для тебя это уже трагедия, Кость. И этот кто-то должна была быть я. Чья-то дочь, чья-то племянница, чья-то внучка. Удобный ресурс, которым можно воспользоваться.

— Неправда, Оль.

— Отец, кстати, предлагал задействовать свои связи, — произношу дрогнувшим голосом. — Только не чтобы помочь, а чтобы утопить тебя из мести за дочь. Так что скажи спасибо, что я вовремя его остановила.

Из уборной наконец выходит подруга, недоумённо глядя то на меня, то на моего бывшего.

Я отталкиваюсь от стены, вешаю сумку на плечо и искренне надеюсь, что эта встреча — последняя.

— Не тебе мне говорить о поддержке, Кость. Я и так поддержала тебя больше, чем следовало.

В поясницу упирается давящий взгляд, провожающий меня до самого зрительного зала.

Казалось бы, этот дурацкий разговор должен остаться в прошлом — там, где ему и место. Но, сидя на второй части спектакля, я снова и снова прокручиваю в голове каждую фразу, споря с собой и собственными убеждениями.

В один момент мне кажется, что я была права на все сто процентов. В другой — что стоило поступить иначе.

Это терзает. Мучает. И не даёт покоя.

Господи, я не настолько отбитая, чтобы не понимать, когда помощь действительно необходима. Но Косте не грозила катастрофа. Никто не арестовывал его счета, не закрывал клубы и не заводил уголовное дело. Максимум, что ему светило, — доплата налогов и штраф. Обычный штраф, который он мог бы покрыть без особых последствий.

— Давай в бар, — предлагает Карина под конец спектакля, уловив моё настроение.

— А Олег?

— С ним я как-нибудь разберусь.