Иногда поставленный для охраны часовой с винтовкой наперевес никого не подпускал к остановившейся машине. Бывало, что строгий командир громким криком отгонял подходивших к нему детей и женщин, провозглашая своим голосом веское: «Не положено!» И уже подошедшие к транспорту мальчишки отбегали, а женщины и старухи стояли поодаль, иногда повторяя попытку подойти и узнать новости.

От тех шоферов, кто все же рассказывал что-нибудь, как правило, люди узнавали только нерадостные вести, в которых сообщалось о приближении гитлеровской военной машины и об оставлении Красной армией очередного населенного пункта. Простые по происхождению солдаты, выходцы из обычных крестьянских семей, не всегда старались успокоить людей. Многие, по обыкновению своему, рассказывали об увиденных ими ужасах войны. Еще больше страха в сердца местных жителей вселяли проходившие через город беженцы, которых с каждым днем становилось все больше и больше. Люди шли в неведомом им направлении в надежде спасти детей и то немногое имущество, что удавалось увезти на телеге и унести на себе.

Восторженная толпа школьников всех возрастов, увидев военный транспорт, с быстрого шага перешла на бег, стараясь как можно быстрее добраться до конца улицы и увидеть наконец то, ради чего они проделали путь через весь город. Скопившиеся десятки, сотни человек взрослых и детей почти перекрыли улицу возле слободы, расположенной по пути к городскому железнодорожному вокзалу. Над головами снующих между домами людей Витя наконец увидел башню танка с открытым люком, из-за которого виднелись головы и плечи танкистов, облаченных в танкошлемы и комбинезоны.

Танк, злобно рыча мощным дизельным двигателем, громко лязгая и скрипя гусеницами, медленно повернул немного вправо и замер на обочине дороги. Танкисты на нем засуетились. Один из них скрылся в люке, другой опустил голову вниз. Было видно, что он сосредоточенно смотрит внутрь башни и что-то говорит. Танк издал рев, выбрасывая из кормы клубы дыма, и заглох. Из люка вновь появились оба танкиста, радуя собравшихся людей своим появлением в городе и улыбками, от которых местные жители давно уже отвыкли. Едва танк заглушил двигатель, как стали слышны громкие голоса тех, кого Витя не мог разглядеть по причине своего небольшого роста. Он привставал на носки, подпрыгивал. Потом, увлекаемый своим другом Цыганом, начал протискиваться между людей, стараясь пробраться поближе к танку.

– Не положено! Не положено, вам говорю! – уже кричал, а не говорил кто-то стоящий перед танком.

– Отойдите к обочине! Не мешайте проходу техники! Не задерживайте технику! – кричал еще один голос, более низкий и громкий.

Витя наконец пробился к первому ряду стоявших возле танка людей и встал между двух мальчишек, по возрасту немного старше его.

Одетый в опоясанный ремнями и подсумками ватник сержант упирался руками в остановившихся перед боевой машиной людей. Слева и справа от него стояли несколько солдат-пехотинцев, державших наперевес свои винтовки, создавая ими преграду для продвижения обрадованных появлению танкистов людей. Толпа ликовала. В общем шуме можно было различить только отдельные возгласы.

– Куда пойдете? На Орел? На Брянск? – звонким голосом кричал танкистам, сидевшим на башне, худой высокий юноша в широкополой кепке.

– А немцы-то сейчас где? До Орла дошли уже? А то у нас в городе столько беженцев отовсюду. Пройти нельзя. Все идут и идут, –  кричал еще один подросток, стоявший рядом с Витей и не дававший ему протиснуться вперед.

– Ребята, а вы у нас остановитесь или куда дальше двинетесь? – спросила звонким голосом молодая женщина из толпы, которую мальчик сразу узнал, как работницу той же швейной артели, где когда-то трудилась его мать.