На другое утро Элдред Норман пришёл попрощаться. На кухне он пожал Стэн руку, сказав:

– Благодарю за всё! – попрощался с Заирой, моющей овощи в раковине, потом в аптеке нашёл Нэнси.

Девушка держала в одной руке пипетку, а в другой – склянку, когда молодой человек обнял её. Она то и дело пыталась тыльной стороной ладони сбить мешавшие ей на лбу волосы.

Наклонившись, Элдред поцеловал её в лоб, пытаясь накрутить её мягкий локон на свой палец.

– Я вернусь, милая моя, – сказал он, – Не плачь, Агния, а то я тоже разревусь. Ты же знаешь, что это ненадолго. Я вернусь…

– Когда? Нам со Стэн осталось здесь работать ещё около года. И я не знаю, куда нас переведут потом. Напиши мне, Элдред!

– Письма – это, конечно, очень мило, но их всегда вскрывают при генеральной проверке. Ни малейшего шанса что-то утаить.

Нэнси не слышала его слов, пристально вглядываясь в его лицо с ясными, тонко очерченными чертами, на его крепкую загорелую кожу и выгоревшие брови, стараясь запомнить каждую деталь. Он поддерживал копну её волос, держа её голову у своей груди, другой рукой поглаживая её голубую поплиновую юбку, будто отражающий цвет его глаз.

Он поцеловал её сильно и страстно, крепко прижав к себе. Когда он помог ей подойти, она пошатнулась напротив скамьи, чувствуя на себе прикосновения его объятий.

– Я вернусь и заберу тебя отсюда!

Нэнси пыталась держать себя в руках, но поставила склянку на место и вышла провожать его.

Элдред с лёгкостью вскочил на свою лошадь, будто родился в седле. Потом вдруг при всех наклонился к ней и страстно поцеловал её.

– Читала Генри Лоусена? – неожиданно спросил он, сдвинув брови.

– Ну… да. У нас где-то были сборники его стихов. Они мне всегда казались тяжеловатыми.

– А я очень люблю его балладу «За загоном под откос». Может, знаешь?

– Надо будет запомнить.

– Так же, как я тебя. До встречи, милая!

На миг он приподнял свою мятую ветровую шляпу, а лошадь стала на дыбы и затем, рассыпая гальку.

Пошла галопом вдоль улицы, оставляя за собой лишь облако пыли, заметая след уехавшего всадника.

Нэнси уставилась в пустынную даль улицы, пока пыль не улеглась совсем. Стая розовых и серых какаду, скользила по волнистым железным крышам и, порхая и визжа на краю, походила на возящихся на горке ребятишек. Нэнси наблюдала за ними отчуждённо. Её охватила холодная дрожь.

«Я запомню тебя… До встречи!» – так и звенело в её ушах.

Но он ушёл за четыреста миль – увидятся ли они снова?

Нэнси бросилась в дом и упала на свою постель, свернувшись калачиком и сжав кулаки.

О чём же та баллада Генри Лоусена? Помнилось лишь: « Много добрых парней по прозванию Джим…»

Элдред… Милый Элдред! Но действительно ли он добрый парень?

У Нэнси была возможность покинуть пациентов.

И уже вскоре она искала книжку Генри Лоусена. Нет ли в сборнике «Баллад буша» той самой «За загоном под откос»? В небольшой библиотечке аделаидской миссии, что привезли для поселковых жителей, книжки перемежались с зачитанными номерами журналов.

В полдень Нэнси отыскала эту коробку, лихорадочно перебирая «Бенбонуну», «Мостовую» и песни Банджо Паттерсона.

Где же Генри Лоусен? В волнении Нэнси высыпала всё содержимое коробки на пол. Но нужной книги не нашла.

За чаем она как бы ненароком спросила у Стэн:

– Ты не видела томика стихов Генри Лоусена?

– Может, «Пока кипит котелок»?

– Нет, это рассказы. А мне нужны баллады.

– О, по-моему, у мистера Беннета должно быть нечто подобное. Может, захватил из дома.

– Мне нужно найти одну. Мы с Элдредом говорили об одной цитате…

– Элдред Норман читает стихи? Не подумала бы, что он читает больше, чем амбарные книги и местные репортажи!