– Тебя? За угон Бентли? Сашенька, ты переоцениваешь нашу роль в произошедшем.

– Тогда почему ты так недоволен моим вниманием к машине?

– Да нет, это я так, чтобы поворчать. Понимаешь, сам факт участия журнала в уголовном процессе неприятен. Не думаю, что будут какие-то последствия, но всё же.

– Но мы ведь журналисты, я думала, нам наоборот на руку способность оказаться в гуще событий.

– Смотря каких. Мы же не криминальная газета, мы пишем о мирной и богатой жизни города. Понимаешь разницу?

– Конечно. – кивнула я.

– Так вот. Сейчас поедешь к следователю, вот повестка для тебя, – он протянул мне небольшой серый лист бумаги и продиктовал номер кабинета, – ничего лишнего не говори. Оптимальный вариант: ничего не видела, не слышала, ни с кем, кроме персонала не общалась. Для нас это так, формальность. Фотографии мы предоставили в полном объёме. Поняла?

– Да.

– Ну всё, иди. Раньше сядешь – раньше выйдешь. – обнадёжил он меня. – и позвони мне потом, сразу как освободишься. Ясно?

– Конечно.

На негнущихся ногах я вышла из здания редакции, прошла дворами до проспекта Ленина и пошла вниз по тротуару. Не поеду на автобусе, тут до Главного Управления шагать всего три остановки. Лучше, пока иду, постараюсь успокоиться и привести мысли в порядок. «Я просто свидетель, – убеждала я сама себя. – я благонадёжный, законопослушный гражданин, я не угоняю дорогие машины, я вообще не умею ездить за рулём». Надо же было попасть в такую нелепую ситуацию. Подумать только, сама, собственными ногами иду в учреждение, где полно полицейских. Да что там, одни полицейские. Оставалось надеяться, что я не грохнусь в обморок при виде первого же служителя закона.

Высокое серое здание с узкими окнами важно расположилось на перекрёстке проспекта Ленина и улицы имени Маршала Жукова. Куда там мне? На шестой этаж, кажется. Подойдя к пропускному пункту, я представилась и показала повестку. Мне выписали и вручили временный пропуск. Путь был свободен. Я вызвала лифт и стала ждать. Собственно, пока ничего страшного не случилось. Никто не делал попыток арестовать меня за какое-нибудь страшное преступление, на меня вообще никто не обращал никакого внимания. К лифту подошли трое девушек в гражданской одежде и со стопками документов в руках. Они переговаривались между собой на служебные темы, им даже не пришло в голову взглянуть на меня. Я заметно успокоилась и подумала: «Вот значит, что это такое – смотреть своему страху в глаза».

Выйдя из лифта, я оказалась в узком коридоре, идущем по кругу, по всей его длине располагались двери кабинетов. Я нашла дверь с нужным номером и постучала.

– Войдите, – отозвался мужской голос.

– Здравствуйте, – как можно более спокойно поздоровалась я. – Александра Карабинчик из журнала, вы меня вызывали, я по поводу угона какой-то машины.

Следователь удивлённо поднял белесую бровь и посмотрел на меня сквозь толстые линзы больших круглых очков, потом прочитал что-то в бумагах, лежащих перед ним на столе, пробормотав: «Ага, точно, журнал же ещё», – он поставил галочку на листочке.

– Интересная фамилия. Проходите, Александра Августовна. Следователь Протасов. – представился он мне.

Я села на деревянный стул напротив следователя, и он начал опрос. Он спрашивал – я коротко отвечала. Он записывал мои ответы в протокол. Ничего особенного. Всё, как учил Борисов. В конце мероприятия он дал мне прочитать бланк, я подтвердила, что именно эти ответы дала следователю, заверила бланк и выпрямилась на стуле, в ожидании, что меня наконец отпустят. Протасов задумчиво смотрел на листок бумаги с моими подписями и вертел пальцами шариковую ручку. Наконец он поднял на меня глаза и сказал.