Что в подтверждение бабушкиным словам и делает Никс, слизывая начинку с каждого пальца.

Да это просто издевательство какое-то! Она что, специально это делает, чтобы окончательно добить меня?

Я нервно сглатываю и чувствую, как кровью наливается не только член, но и моё лицо.

– А ты чего не ешь, дорогой? Хорошо себя чувствуешь? Ты сегодня какой-то странный, – бабушка взволнованно касается моего лица.

– Всё нормально, видимо, немного переработал.

– Ох, милый мой, мне кажется, тебе стоит немного умерить свой пыл. Боюсь, что такими темпами ты можешь скоро перегореть.

– Не переживай, мне просто нужно поспать, – сказав это, осознаю, что сон в самом деле может стать решением капитального бардака в голове. – Мэгги, я пробуду у тебя завтра до обеда, поэтому у нас ещё будет возможность провести время вместе, а сейчас я, пожалуй, и правда пойду отдохну.

– Но ты же совсем не поел, – огорчается бабушка, тут же получая от меня поцелуй в макушку.

– И об этом не волнуйся, я не голоден. Но завтра обязательно попробую твой пирог.

– Мой ещё в духовке, а этот Николина готовила, даже несмотря на свои израненные руки.

Слова Мэгги вынуждают виновато посмотреть на Никс, но по её лицу мне ничего не удаётся прочесть. Она смотрит на меня обычным взглядом, словно между нами и не было напряжённого неловкого момента. Или, может, только мне наш эпизод на кухне казался невыносимым?

Поняла ли она, что там со мной произошло? Ощущает ли сейчас, что со мной творится? Если да, то что чувствует и думает по этому поводу? Считает меня озабоченным отморозком, которому мало других девушек и теперь он решил залезть в трусы почти что к своей сестре?

Об ответах на все эти вопросы мне остаётся лишь гадать. Но не сегодня. Не сейчас.

– Всё в порядке, Мэгги, пусть идёт отдыхать. Он в самом деле неважно выглядит, а пирог мы ему оставим, – произносит Никс, словно меня уже нет в комнате, и жадно впивается в очередной кусок выпечки.

Не в состоянии больше смотреть на её «невинное» поедание десерта, я скрываюсь в своей комнате, делая именно то, о чём мечтал в самом начале – включаю проигрыватель и раскидываюсь на кровати. Хотя теперь я не совсем уверен, что это поможет мне достичь желаемого расслабления. Как, впрочем, и глубокого сна.

***

Тёплое ламповое звучание виниловой пластинки всё ещё продолжает ласкать мой слух, когда в кромешной темноте мне удаётся расслышать тихий звук открывающейся двери, мерное дыхание, осторожные неторопливые шаги, а вслед за ними сильный стук о деревянную ножку кровати и сдавленный болезненный стон.

Включаю прикроватный светильник и вижу вполне свойственную для Никс картину: она неуклюже скачет на одной ноге, а вторую усердно массирует, явно пытаясь унять острую боль от удара.

– Ну и что ты делаешь? – приподнявшись на локтях, устало спрашиваю я, но теперь уже без капли раздражения.

Пару часов отдыха в одиночестве под любимые песни значительно успокоили нервы и распутали весомую часть клубка информации в моей голове. А тот факт, что Никс додумалась наконец накинуть на себя халат Мэгги, в разы облегчает мне общение с ней.

– Я оставила здесь пластыри и лечебную мазь, а мне перед сном ещё раз нужно обработать раны, – сквозь жалостное мычание говорит она.

– А почему свет не включила?

– Не хотела тебя будить.

– И что, не разбудила? – произношу с напускной суровостью и наблюдаю за уникальным моментом, как Никс, продолжая стоять на одной ноге, теряет равновесие и с грохотом падает на пол.

Роняю голову обратно на подушку, разражаясь беззвучным смехом. Вот эта сцена уже больше похожа на мою обычную Никс.