– Столкновения?

– Да, чуть под машину не попала.

– Никс… – сердито произношу я.

Как эта девчонка постоянно умудряется попадать в какие-то неприятности?

– Да всё нормально, Остин, не переживай. Мэгги приготовила свою фирменную лекарскую мазь на все случаи жизни, так что через пару дней всё заживёт.

– Не вижу ничего нормального! То в драки ввязываешься, то под машины попадаешь! Когда ты уже наконец станешь более осмотрительной? – сам не замечаю, как вновь повышаю тон.

– Ну, во-о-от… опять начинается, – протягивает гласные она и закатывает глаза, вновь вызывая во мне желание отхлестать её по пятой точке.

– Надо наконец самой включать голову и быть осторожней! Ты понимаешь, что ты уже не ребёнок и я не могу, как в детстве, постоянно следить за тобой?

– Я-то прекрасно это понимаю, Остин, а вот ты, похоже, никогда не перестанешь видеть во мне ребёнка, – недовольно, с заметной долей жёсткости чеканит она. Резко вынимает руки из моих, поднимается со стула и быстро устремляется к плите.

Чёрт! И опять её сочный зад сверкает прямо перед моим носом. Приподнимаюсь и отхожу к противоположной стене кухни.

Никс наклоняется вперёд, заглядывая в прямоугольное окно духовки, а я опять не могу устоять и нагло пялюсь на крепкие стройные ножки.

Когда она вообще успела стать такой… женственной?

Наверное, Никс права – я в самом деле не осознаю, что она уже не та маленькая девочка с испуганными синими глазами-океанами и грустной улыбкой на милом лице, которую я встретил много лет назад у чердака.

До сих пор помню, как, выйдя покурить, совсем случайно расслышал сдавленные всхлипы. Я не хотел подходить, ибо мне и так с лихвой хватало пропускать через себя чужие переживания. Однако в тот день меня повело подняться на верхний этаж откровенное любопытство. Я хотел убедиться в том, что я почувствовал. А точнее, чего не чувствовал.

Если вновь говорить о «непростом» в моей жизни, то Николина Джеймс в этом списке занимает почётное первое место. Не только потому, что эта девчонка – ходячая катастрофа, обладающая необычайным талантом создавать проблемы и беспрерывно попадать в неприятности, но и потому, что она – единственная из всех людей, эмоции которой я не ощущаю.

Совершенно.

Каждый раз, пытаясь прорваться сквозь её невидимую защиту, чтобы уловить хоть намёк на какую-то эмоцию, я словно лоб о бетонную стену разбиваю. Ничего не выходит. Я не могу считать ничего больше, кроме того, что она сама проявляет на лице, в движениях тела и звуках, что произносит.

С ней я обычный.

Простой человек без особого дара природы.

Как она это делает, мне до сих пор непонятно, но факт остаётся фактом – Никс для меня эмоционально непробиваема, и я никак не могу это изменить. Это одновременно и раздражает, и восхищает.

– Так что ты тут делаешь, Остин? – из мыслей меня вытягивает вновь обретённое спокойствие в её голосе.

– Я что, просто так домой прийти не могу? – небрежно пожав плечами, я достаю из кармана штанов пачку сигарет и закуриваю.

– Конечно, можешь, просто Мэгги сказала, что ты здесь совсем не появляешься.

– Решил сделать ей приятный сюрприз, – сухо отвечаю, наполняя лёгкие никотином. – Другой вопрос – что здесь делаешь ты… в таком виде? – добавляю я, стараясь смотреть куда угодно, только не на неё.

– У меня ничего нового. Опять поссорилась с Филиппом, выбежала из дома, чтобы не убить его, и чуть не попала под машину. Всю одежду кровью испачкала, а домой возвращаться совершенно не хотелось, вот я и пришла к Мэгги. Сам знаешь, мне больше некуда идти.

Да… И вправду вполне обычный вечер Никс, но от её слов в груди всё нестерпимо сжимается, а упоминание о Филиппе действует на моё раздражённое состояние как допинг. Хочется подняться на несколько этажей вверх и выбить с концами всю дурь из морального урода.