– Ах Арман, – цокнул Карим языком. – Уже по имени его называешь, – разозлился он, да так сильно, что у него жилка на виске запульсировала.

– Хватит, Карим, – осекла я его, напрягаясь всем телом. – Ты сам знаешь, что у тебя нет права на эту злость и ревность.

Сперва он замолчал, а потом, сцепив зубы, откинулся назад на спинку и промолчал. Повисла тишина, которую разбавлял лишь детский смех. Карим наконец разомкнул губы.

– Ты не представляешь, как я хочу, чтобы у меня снова появилось это право, – произнес он с болью, которая отозвалась и во мне, даже слезинка потекла по щеке. – Но так же я понимаю, что сам виноват в том, что его потерял.

Эта фраза не нуждалась в подтверждении, потому я лишь вздохнула. Видимо, вдохновленный тем, что я не стала спорить, Карим продолжил:

– Но я не могу оставаться спокойным, зная, как ты проводишь время с другими мужчинами. За этот год я дико ревновал к Полянскому, – практически прорычал он, кожа на лице натянулась, он снова злился.

Карим тяжело вздохнул пару раз, спуская пар, так как и сам понимал, что его агрессия неуместна. Его не должно было больше касаться, как я провожу свое время и с кем общаюсь, но тему я замяла не только поэтому. Я побоялась, что если он продолжит выказывать бурную ревность, я и сама разозлюсь, а проявлять эмоции мне хотелось меньше всего. Всё это уже в прошлом. Ни к чему бередить раны на сердце, они и так заживают с большим трудом.

Но он должен был знать правду. Я не видела смысла ее скрывать.

– Ты должен знать, Карим, что ничего между мной и Русланом не было. И я это говорю не для того, чтобы оправдаться или чтобы тебе стало легче, просто я устала от нагромождения лжи. Мы с ним договорились, что нам будет удобна эта помолвка. Но мы всегда, повторяю, всегда были только друзьями.

– Что? – проскрежетал зубами Карим, и я видела, как ему хочется видеть мои глаза. Какие мучения доставляет ему этот разговор вслепую. Мне и самой было неудобно, неуютно и непривычно, но я хотя бы видела. А Карим был вынужден жить в темноте.

Я не выдержала и села ближе, взяла его за ладонь. То, как он вздрогнул, причинило боль. Бедный. Жалость перемешивалась во мне со злостью. Ведь разговор был непростой.

– Зачем, Полина? Зачем ты это сделала? Хотела позлить меня? – Он стиснул мои пальцы и глядел в сторону.

– Теперь мне сложно сказать – зачем, – разоткровенничалась я, – в те дни мне было ужасно тяжело, весь этот год… Да и сейчас… Впрочем, что об этом говорить? – Я вытерла слезы и постаралась, чтобы мой голос звучал спокойно. – Дело прошлое.

– Теперь я выгляжу еще хуже, – Карим опустил голову, поник, его голос стал едва слышным, – пока ты просто делала вид, я по правде женился на Диляре. Был адски зол на тебя за то, что сбежала, не выслушала, ревность сшибала весь разум напрочь. Полина, – потянулся он ко мне, ища мою вторую руку. Я подала ее ему, и мы переплели пальцы, сидя так какое-то время. – Прости, – искренне заговорил он, – прости за всю ту боль, что я тебе причинил. Я разрушил наш брак.

Я прислушалась к себе, чтобы понять, что меняют эти слова. Карим полностью признал свою вину, а я перестала лгать про Руслана. Но стены между нами – они не разрушились. Ничего это не меняло, ни капли, разве что стало немного легче дышать оттого, что он не винил меня больше ни в чем. Только себя.

– Я получил кару свыше. Аллах всё видит. Я потерял всё. Тебя потерял, – горячо говорил Карим, поглаживая мои пальцы.

Мне захотелось немного унять его боль, ведь я не чувствовала злорадства из-за того, что он так пострадал. Напротив. Никто не заслуживает такой кары.