Архип Матвеевич был собой доволен, ему на минутку показалось, что он ошарашил своей глубокой осведомленностью в вопросе литературы свою собеседницу, но это была еще не победа.

– А я вот еще театр люблю, каждое воскресенье хожу, еще ни одного спектакля не пропустил, иногда, от скуки конечно, и по четвергам захаживаю, там есть такие актёры! Ах! А какой там буфет, вы бы знали, и икра красная, и колбаса копченая, да с хлебушком, белым, черным – любым! Просто прелесть!

Архип Матвеевич расплылся в умиленной улыбке, его губы показались в тот момент ужасно пухлыми и несвойственно красными. Вдруг, он словно испугался, выпятил глаза и громко произнес:

– А хотите, я вас сегодня вечером свожу на свою любимую пьесу? – уголки рта его слегка подрагивали, Вам понравится поверьте, примите это от меня в качестве извинений за испорченное платье!

– Сегодня вечером в шесть у вашей квартиры, – живо произнесла Маргарита, не успел Архип Матвеевич возразить, как она продолжила, – Принесите мне пока попить, что-то здесь слишком душно.

Он встал, а когда вернулся никого за столом и не было, лишь только ее сигарет продолжал витать в воздухе.

Обычная квартира на Фрунзенской набережной, конец дня.

Есть такие места, где все противоречит всему. Такие места – повсюду, вы можете встретить их маленькие островки посреди хвойного леса, а можете найти целые озера и в городских каменных джунглях, пространство этих мест, а вернее их границы, могут раздуться до размеров целых районов, а могут cжаться до четырёх комнатах стен. Архип Матвеевич жил на Фрунзенской набережной, почти в самом центре города, огромные окна его квартиры выходили прямо на реку, отчего утренним легким ветром в его спальне всегда пахло воздушной свежестью. Он ужасно любил воду, как субстанцию или материю, она казалось ему при всем своем, все равно неразгаданной, завораживающей, квартира была выбрана потому – не случайно. Прекрасное место, Архип Матвеевич его и любил в городе больше всего, свою улицу, свой двор, свой вид из окна – а он, поверьте, был чудеснейший. Могучая, сильная река медленно текла внизу, иногда только, поддаваясь слабому дуновению осеннего ветерка, возмущенно бросала волны о гранитный берег, вверху – легкие, словно, пьяные облака тихонечко катились по сине-голубому куполу неба, рядом мост, а за ним – прекрасный широченный парк, из ровной полосы зеленых макушек его деревьев лишь изредка выглядывали остроконечные рапиры сосен, возле которых обычно по утру сгущался молочный туман. Архип Матвеевич не был романтиком, но свою квартиру обожал именно за ее романтизм. В дождливые вечера, бывает выглянет в окно, а там – сплошная темнота, разбитые фонари, тусклый машинный свет и косыми плетями рассекает воздух дождь. Сейчас дождя не было, да и фонари были целы, они своей бесконечной чередой огоньков начали занимать наступающую темноту. Настенные деревянные часы показывали ровно шесть, по факту была только половина, Архип Матвеевич нарочно всегда ставил часы вперед, так он пытался избежать постоянных опозданий, но у него ничего не выходило. Часы, однако, были далеко не единственной странной или правильно сказать непонятной обычному мещанину вещью в этой квартире. Зеркала. Всего их было пять и ни одно из них не давало верного изображения, каждое из них, показывало совершенно другого человека, не того, что стоял напротив. Все эти пять людей не были похожи и друг на дружку, что говорить, если двое из них были мужчины, а остальные – женщины, Архип Матвеевич имел со всеми свои, уже давно состоявшиеся отношения. С мужчинами ладил абсолютно, они его все полностью устраивали, женщины – напротив. И совершенно непонятно, у кого первого возникла неприязнь к другому, у него ли к ним или наоборот, да только никак те два отражения не мирились с хозяином квартиры, то язык покажут, то отвернутся, а то и вообще оставят раму в одиночестве. Невоспитанные, да и только! А хамство, как известно, вещь заразная. За зеркалами шла картина. Она висела прямо над кроватью Архипа Матвеевича и изображала она сцену кровавой битвы под Аустерлиц, купили картину год назад, а люди с нее начали пропадать через неделю. Сначала это было забавно, но вот когда на картине осталось изображено только голое поле, да несколько верных кисти художника ворон, Архип Матвеевич всерьез задумался о проблеме загадочных исчезновений. Во всем подозрения падали на две вещи: сильную влажность в помещении, что вскоре исключилось наличием в квартире мощного обогревателя и на лапы, да, да, на лапы! Это уже вообще ничем не поддающееся логике явление, всегда, когда Архип Матвеевич возвращался домой, а это обычно выпадало на время послеобеденное, ближе к часам пяти, он, открывая дверь, всегда заставал ровно две пропадающие в стене напротив животных мохнатые лапы. Кто это был? Никто не знает! Может кошка, а может собака, или вообще тигр какой-нибудь, одно было только совершенно очевидно – именно это существо таскало людей с картины и переводило их через стену. В какой-то момент Архип Матвеевич решил прийти домой немного пораньше и проследить, кто же именно ходит по квартире в его отсутствие, однако в тот день, никто у стены не появлялся… Как и в последующую отпускную неделю, специально взятую Архипом Матвеевич для расследований загадочных исчезновений. Однако, как только режим работы восстановился и мужчина стал появляться в своем доме в положенное ему время, приходы, а правильнее тут употребить – уходы животного продолжились. Не было только сегодня. Странно, даже слегка грустно, Архип Матвеевич даже было начал слегка беспокоиться о здоровье своего питомца, но сегодняшним вечером дел было куда больше, чем обычно.