В пучине гражданской войны. Карелы в поисках стратегий выживания. 1917–1922 Александр Осипов, Марина Витухновская-Кауппала

© М. А. Витухновская-Кауппала, А. Ю. Осипов, 2021

© Издательство «Нестор-История», 2021

Гражданская война привлекает к себе всё более пристальное внимание историков. Выходят в свет десятки монографий и сотни статей, внимательно изучается каждый из узлов ожесточённого общегражданского противостояния. Мы всё яснее начинаем различать те многочисленные и разнонаправленные политические и военные силы, которые противостояли друг другу в 1917–1922 годах, выявлять реальные двигательные механизмы, которые вызвали к жизни эту драматическую борьбу «всех против всех». Уже совершенно ясно, что в ожесточённых битвах участвовали не две (красные и белые) и даже не три (те же и зелёные), а гораздо больше разнообразных сил, каждая из которых должна быть пристально изучена. Углубляется анализ региональных аспектов братоубийственного конфликта, ставшего одной из самых серьёзных драм в российской истории. Авторы надеются, что их работа внесёт некоторый вклад в разрастающуюся историографию и поможет расширению и углублению знаний о российской гражданской войне.

В годы гражданской войны территория Российской империи переживала бурный процесс фрагментации, цельное имперское пространство на глазах распадалось. Карта страны представляла собою мозаику, фрагменты которой находились в постоянном броуновском движении, делились, сталкивались друг с другом или соединялись в новых конфигурациях. Написание фундаментальной истории гражданской войны, понимание логики событий того времени невозможно без пристального вглядывания в сложнейшие процессы, протекавшие в каждом из регионов страны. Предлагаемая читателю книга призвана заполнить одну из ячеек этого гигантского пазла. Авторы поставили перед собой задачу показать те сложные и динамичные процессы, которые происходили в годы гражданской войны в населённом карелами северо-западном регионе империи, какие факторы определяли происходившие в этом регионе события, и как карельское население, оказавшееся под воздействием разнообразных, часто враждебных друг другу сил и под угрозой надвигавшегося голода, искало стратегии своего коллективного выживания.

В подавляющем большинстве население Карелии составляли крестьяне, и поэтому их политическое поведение, выбор ими того или иного образа действий в гражданском конфликте в своих основных чертах близки к тем, которые выбирали для себя крестьяне в разных регионах России. Участие крестьян в гражданской войне пристально изучается все последние годы, и одним из важнейших итогов этой работы стало понимание, что крестьянство было не столько пассивным объектом воздействия различных сил, сколько самостоятельным актором происходивших событий. Крупнейшими крестьяноведами В. П. Даниловым и Т. Шаниным выработана концепция крестьянской революции в России, подкреплённая основательной источниковой базой[1]. Начата крайне важная работа по выявлению элементов крестьянского самосознания, в нескольких работах производится попытка проникнуть в глубины народной идентичности, обнаружить внутренние мотивы действий крестьян[2]. Опубликованы тысячи документов, дающих ёмкое представление о жизни послереволюционной деревни[3]. Авторы считают предлагаемую работу частью этого историографического направления.

В многонациональной России с её этнически пёстрым населением народные волнения не могли не облекаться в ряде случаев в форму национальных выступлений. Национальные движения, восстания и бунты, однако ещё недостаточно исследованы как особое специфическое явление. А между тем судить о мотивации действий крестьян разных регионов и разных национальностей, ограничиваясь лишь социо-экономическими основаниями, не всегда возможно. Наше исследование, проведённое на материале гражданской войны в карельских районах России, позволяет сделать вывод о сложном сочетании социальных, экономических и национальных мотивов в действиях карельского крестьянства в 1917–1922 годах. Более того – выявленный нами материал показывает, что многократно возросшее во время послереволюционных событий силовое, экономическое, политическое и социальное давление на крестьян-карел сыграло роль катализатора в их национальном становлении. Оказавшись в эпицентре разнонаправленных действий, карельские крестьяне вынужденно вырабатывали различные стратегии выживания, о которых и пойдёт речь в нашей работе. Причём социальной психологии и стратегиям пробольшевистски ориентированного крестьянства, наиболее пристально изучавшимся в советский период, в нашей работе будет уделено меньшее внимание, чем стратегиям иных групп карельского крестьянства[4].

Населённый карелами регион располагался в российском пограничье, и был исторически теснейшим образом связан с Финляндией. Получившее независимость в конце 1917 года финское государство активно выстраивало национальный миф, частью которого должна была выступать идея «Великой Финляндии». Это проектируемое государственное образование, по мнению финских национальных активистов, должно было бы вобрать в себя и карельские регионы России. Карелия и карелы, таким образом, становились важной составляющей финской внешней, а в большой степени и внутренней политики. Именно поэтому в нашей работе внутрифинским процессам и внешней политике молодой республики уделяется обширное место. Сложные отношения, которые в разные периоды связывали регионы Российской Карелии с Финляндией, были одним из важнейших факторов, влиявших на выбор карелами направлений их развития. Спектр этих отношений был весьма широк – от выталкивания финских войск из Беломорской Карелии в 1918 году до просьб о присоединении к Финляндии, поступавших в разные годы из различных волостей Карелии.

Финляндия играла особую роль в ряде эпизодов гражданской войны в Карелии, и неудивительно, что на протяжении многих десятилетий здесь публиковались исследования, документальные свидетельства и воспоминания, связанные с этими драматическими событиями. Мы сочли необходимым пояснить те географические термины, которые принято использовать в финской традиции. Так, Российская Карелия называется в Финляндии Восточной Карелией (Itä-Karjala), – в отличие от населённых карелами частей Финляндии (т. н. Южная и Северная Карелии). Та часть Российской Карелии, которая относилась к Кемскому уезду Архангельской губернии, традиционно называется в Финляндии Беломорской Карелией (Vienan Karjala), в отличие от принятого в дореволюционной русской литературе понятия Архангельская, или Кемская, Карелия. Это географическое понятие нередко употреблялось и в российской традиции, а сейчас оно является преобладающим в российской исторической литературе. В нашей работе мы также используем ставшее уже привычным название Беломорская Карелия.

Гражданская война была одним из наиболее трагических событий в истории России. Ожесточённое и братоубийственное противостояние, длившееся в Российской Карелии на протяжении почти пяти лет, как в миниатюре отражает те сложнейшие процессы, которые переживала вся Россия. Здесь так же брат шёл на брата, здесь раскалывались семьи и крестьянские сообщества, здесь лилась кровь, люди теряли всё нажитое и самое дорогое, вплоть до собственной жизни. В карельской драме не было выигравших; на этом небольшом пространстве к концу войны оставалась выжженная земля – заросшие поля, разгромленные усадьбы, опустевшие хлева и голодающие люди. Десятки тысяч жителей края оставили родные места и вкусили на чужбине горький хлеб беженства.

Карельская драма описана в художественной литературе писателями, бывшими плоть от плоти и кровь от крови своего народа[5]. Однако гражданская война в Карелии совершенно недостаточно отражена в научной литературе. Авторы предлагаемой читателю книги стремятся восполнить эту лакуну. Нам кажется, что та драма, которую пережило карельское население Северо-Запада России, должна быть беспристрастно изучена и по возможности объективно запечатлена в историческом исследовании. Мы уверены, что карельские события станут одним из тех многочисленных кусочков исторической мозаики, которые, в своей совокупности, помогут воссоздать грандиозное и трагическое полотно российской гражданской войны.

Изучение гражданской войны в Карелии с самого начала подразделялось на финскую и советскую (позже – российскую) историографические традиции, между которыми на протяжении десятилетий существовал глубокий, но вполне объяснимый разрыв[6]. События 1918–1922 годов в карельских регионах интерпретировались в финских и советских исследованиях с различных позиций, да и назывались по-разному. Если финские историки именовали военные действия, проходившие с финским участием, «heimosodat» (племенные войны – так называли в Финляндии походы финских добровольцев в регионы, где проживали «соплеменники»), или карельским освободительным движением, подчёркивая их национальную составляющую, то советские учёные рассматривали эти события как один из эпизодов классовой борьбы, причём всегда исходили из априори исторической правоты большевиков. Ведущий специалист по истории гражданской войны на Севере В. И. Голдин справедливо отмечает, что изучался главным образом советский лагерь, а «доминирующей тенденцией в освещении противников большевиков было не объективное расследование, а их разоблачение»