Это его глаза.

— Пожалуйста! Я никому не скажу! – пропищала так жалко, что самой стало противно.

— Не скажешь о чём? – вторая рука легла на её затылок. Скользнула ниже, коснувшись оголённой шеи.

— О том… о том, что было там…

— Там?

— За домом, на заднем дворе. Я ничего не видела... правда.

— Так значит, ты всё-таки подсматривала? – наматывая её волосы на запястье, повёл бровью, уличая в очевидной лжи.

Затылок неприятно сдавило, как и скованное спазмом страха горло. В бедро упирался его возбуждённый член, и это окончательно лишило разума.

Чувство опасности лишь будоражило фантазию, заставляя тело поддаваться низменным инстинктам.

Он убийца, Вера, очнись же! Возьми себя в руки!

— Да! Я видела всё! – прошипела, уставившись в колючую сталь. — Видела, как ты закопал чей-то труп возле теплицы, и видит Бог, если я выйду отсюда…

— Если?

— Похоронишь меня рядом? – дерзко, опрометчиво.

Он едва заметно усмехнулся.

Горячее дыхание на шее, приоткрытые чувственные губы… Хватка стала слабее, но он продолжал удерживать её силой. Она ощущала, как вибрировал воздух, слышала, как кровь бежит по венам.

— Кто он? – выдержав натиск его взгляда, проговорила практически беззвучно.

— Мой ротвейлер Дик.

— Собака?!

— Он был моим другом.

Скопившееся напряжение вырвалось нервным выдохом.

Собака. Не человек! Это был не человек!

Глаза в глаза, до рези, до слепоты.

— Ты чокнутый. Ты знаешь это? – прошептала, смыкая веки.

— Я такой же, как и ты, — он с силой притянул её ближе и, найдя губами податливый рот, впился несдержанным поцелуем.

Почва ушла из-под ног, боясь упасть, Вера уцепилась пальцами за его рубашку.

Он не глядя ударил ногой по двери, и они ввалились в комнату, путаясь в ногах и едва не падая. Мир вокруг кружился, предметы плясали дёрганными кадрами.

Шкаф, рояль, кровать.

Подняв руки, позволила ему стянуть с себя свитер, нетерпеливо расстегнула... нет, вырвала с корнем пуговицы на него рубашке. На пол со звоном отлетела запонка, ногти впились в напряженную спину…

Скользнув ладонью по резинке чулок, он резко задрал её юбку и запустил два пальца между ее ног. Вера всхлипнула, удерживая его руку там, боясь, что вдруг он прекратит эту сладкую муку… И он прекратил: рывком расстегнув ремень, освободил налитый член и вошел одним резким грубым толчком.

Вера протяжно застонала, спинка кровати громко застучала о стену, смазанным пятном замелькал свет тусклой свечи...

Он не был нежен – не оглаживал её тело, не обводил языком ореолы сосков – он просто трахал её как помешанный, и её заводила его необузданная дикость. Ей нравились его стоны сквозь стиснутые зубы, татуировка на груди, нравилось, как ледяной металл его кулона с каждым толчком касался её пылающей кожи.

Она подалась ему навстречу, обвивая плотнее ногами, в нос ударил запах смазки и обоюдного возбуждения.

Движения стали быстрее, дыхание прерывистее; кулон – пробитая старая монета, завис на мгновение перед её глазами, и шокирующая догадка накрыла одновременно со взрывной волной оргазма.

«Идикомне, моялялечка»

«Небойся, всёбудетхорошо»

Закрыв глаза, он протяжно выдохнул, придавив к кровати всей мощью своего тела.

Хруст снега, скрип петель двери старого сарая, шершавые ладони и убегающий силуэт мальчишки в шапке-ушанке в узкой прорехе между прогнившими брёвнами.

Мысль пульсировала в унисон с промежностью, ладонь заскользила по влажной разодранной спине…

Тяжело дыша, Назар поднял голову, и расплавленная сталь затвердела под гнётом её скованного шоком взгляда:

— Это был ты…