- Ну тихо, тихо, - пробормотал Волконский, не зная, какими словами ее успокоить и не нашел ничего лучше, чем просто пообещать:      

- Мы что-нибудь придумаем. Просто расскажи мне, что случилось.       

Ещё несколько всхлипов – и Эля подняла на него покрасневшие глаза, заставляя почувствовать новый укол совести. Иногда ему хотелось причинить ей боль, такую же дикую, какую испытывал сам, сознавая, что он для нее – всего лишь безотказный кошелек, но теперь, когда видел жену в таком состоянии – понимал, что совершенно не способен радоваться тому отчаянию, что плескалось в огромных голубых глазах. 

- Не хотела тебя расстраивать… - начала она севшим голосом и на душе у него резко похолодело. Он вдруг четко осознал, что именно она сейчас ему скажет.       

- Я говорила с врачом и… - Эля сделала паузу, а затем вскрикнула, когда он невольно сжал до боли ее плечи в ожидании того, что должно было прозвучать. –…И он сказал, что я не могу сама выносить ребенка.      

Она снова заплакала, а он ощутил, как внутри у него что-то оборвалось и упало, разлетаясь на тысячи самых разных эмоций – от грызущего чувства вины до глухого отчаяния.       

Господи, он все это время тихо ненавидел ее, а она, вероятно, страдала, зная, что не может дать ему то, что он хочет. Собственная фраза о том, что найдет для этого другую, показалась Кириллу теперь отвратительной и низкой. Может быть, именно эта проблема делала Элю порой такой отстранённой? Что он мог знать о том, что чувствует женщина, неспособная родить ребенка самостоятельно? 

- Кир… - донёсся до него ее голос словно бы издалека. – Я много думала об этом и… у меня есть одно предложение. 

4. Глава 4

Варя встала ближе к шести утра. Кажется, она так и не смогла сомкнуть глаз - всё время думала о том, что теперь её жизнь может измениться к лучшему. Если Эля и вправду предложит ей какое-нибудь приличное место… она всё сделает, чтобы подруга об этом не пожалела.    

И наконец накопит на путешествие, чтобы свозить маму куда-нибудь на море, например. Ну или в один из небольших старинных городков, которые та так любила, когда папа был жив.      

Стараясь двигаться бесшумно, Варя пробралась на кухню. Из спальни матери не доносилось ни звука - видимо, крепко спала, по традиции выпив снотворного.     

Варя подошла к окну и улыбнулась. Город только-только просыпался. Было ещё темно. До встречи с Элей, назначенной на время обеда, оставалось ещё несколько часов. Дотерпеть бы…     

Вздохнув, Варя заварила себе кофе и, устроившись за столом, принялась ждать.      

Когда стрелка на часах подбиралась к девяти, она решила, что просиживать так и дальше, теряясь в догадках относительно того, что же там за работу предложит Эля, достаточно. Так или иначе, всё станет известным уже вот-вот. А приготовить завтрак будет гораздо полезнее. Глядишь, и мама тоже поест, если, например, сделать её любимых блинчиков с творогом.    

Уже не стараясь соблюдать тишину, Варя поднялась из-за стола и принялась за готовку.    

- М-м-м… пахнет вкусно.      

Голос мамы раздался в кухне так неожиданно, что Варя едва не выронила миску с тестом. В последнее время их разговоры сводились к короткому обмену малозначимыми фразами, потому теперь она удивлялась, если слышала нечто отличное от того, к чему уже привыкла.      

- Да, я твои блинчики любимые пеку. Доброе утро.    

- Доброе. Сегодня действительно доброе.    

Варя быстро обернулась к маме, которая уже устроилась за столом, и у неё даже сердце пару ударов пропустило. Возникло чувство, что она вернулась туда, где они ещё были счастливы. Все вместе.