–Папааа!

Мой отчаянный крик был настолько громким и пронзительным, что на отца это подействовало, как оплеуха. Он вздрогнул и отпустил маму. Посмотрев на меня ошалевшими глазами, он увидел на моем лице безумную ненависть, боль и страх за то, что он вызывал во мне все эти мерзкие чувства. Это был переломный момент. Воздух в комнате сгустился и смешался с эмоциями и чувствами, которые делали меня глубоко несчастной. Казалось, что все вокруг превращается в дым из отголосков прошлого. Я не знала, что ждет меня в будущем, но именно в тот момент решила для себя, что надо бежать от этого ужаса, как можно дальше. Мне стало страшно за свою жизнь и за то, какой она может стать.

Тот злополучный вечер закончился тем, что родители, как ни в чем не бывало, просто продолжили пить дальше, пока не напились до беспамятства. Когда я пошла проверить их, то увидела, как мама лежит возле стола и ее выворачивает всем, что она съела и выпила за вечер. Картина была крайне неприятной. Я не хотела видеть свою маму в этой пьяной невменяемой женщине, от которой несло рвотой и перегаром. Переборов отчаяние и желание сбежать в эту же минуту, я кое-как подняла ее и потащила в ванную. Ноги не слушались ее, и она навалилась на меня практически всем своим весом в сто килограммов. Мой позвоночник хрустел под такой тяжестью, и все это показалось мне непосильной ношей для хрупкой двенадцатилетней девочки: «Как же я дотащу маму до ванной? Как я вынесу эти постоянные пьянки, скандалы и драки? Неужели я обречена на столь жалкое существование? В чем мое предназначение? Для чего я была рождена на этот свет?!». Видимо злость на свою судьбу и отчаяние придали мне сил, и я все же дотащила маму до ванной, а потом пошла убирать за ней в зал. Лида не осталась в стороне и присматривала за мамой, пока я устраняла последствия очередной пьянки родителей. Я всю ночь не смыкала глаз, опасаясь за маму, которая перебрала с алкоголем, но Лиду я отправила в постель, чтобы дать возможность выспаться хотя бы ей. К сожалению, это были не последние испорченные выходные… У родителей это уже превратилось в своеобразную традицию. После нескольких таких бессонных ночей сестра и вовсе отказалась мне помогать, и пришлось все делать самой.

Так мы привыкли к тому, что теперь еще и мама стала пить. И ко всем моим привычным ежедневным заботам и занятиям прибавились еще и бессонные ночи по выходным. Летом мы все так же уезжали к тете Клаве на целый месяц каторжных работ. Я терпеть не могла эти принудительные работы у той, которую не любила за ее грубость и отстраненность. Меня раздражали ее ленивые дети, с которых Лида брала пример. Со временем отношения с сестрой стали совсем прохладными. Она воспринимала мою доброту к ней, как слабость и пользовалась этим. Как-то мы с ней собрались поехать купаться на мульду, в которой образовался водоем у нас в городке. Я выкатила велосипед, и мы стали решать, как поедем.

–Ты покатишь, я поеду, – сказала мне Лида.

– В смысле? – непонимающе уставилась на нее я.

– Ну по очереди: сначала ты будешь крутить педали, а я сяду на сиденье, а потом поменяемся.

– Ну, хорошо.

Я встала на педали, Лида села позади меня, и мы покатили. Я проехала так минут десять и остановилась, ноги устали и затекли от постоянного напряжения. Лида продолжала сидеть и даже не думала слазить. Тогда я повернулась к ней и сказала:

– Ну что, теперь твоя очередь.

– Нет, давай ты до мульды, а я назад.

Я не стала спорить и покатила дальше. Мы искупались, поиграли с ребятами и поехали домой. На половине дороги, словно под гипнозом, я понимаю, что снова кручу педали, а она просто сидит сзади и держит меня за плечи. Таких случаев, когда она пользовалась моей наивностью, было очень много, и постепенно наши отношения рушились.