Обернувшись на голос, все обнаружили нового гостя и громко приветствовали его.
– Что уставились! Что за веселье? Господь Вас благословил! Я с радостной вестью. А ты, Каченька, – обратился он к ключнице, – Принеси мне кружку хорошего пива, что тот пан снова выписал из столицы.
Каченька радостно приняла заказ, но нередко, когда этот славный пан, патер Зелены, добрый да смиренный, ради увеселения общества позволял себе вольности, что же, видно доброе говорил, только та не понимала о чём, потому что гость говорил по-чешски. А девица совсем не разбиралась в старочешских книгах и преданиях, и не отличила бы Даниэля от Велеслава, но старалась относиться с уважением и почтением к этому патриоту – каплану собора св. Штепана.
– Ну же, досточтимый пан, что за новость?
– Новость? Собственно, в чём не знаю, знаю, что радостная! – таинственно улыбнулся тот.
– Ну так что же? – недоумевали все.
– А что уставились! Вот новокрещённый, – кивнул он в сторону Гласивца, – Он вам и расскажет, что завтра в полдвенадцатого по Пражским курантам у Каролина ждите меня на лекции профессора по чешской литературе Мартина Колижишка Пельцла, а так ничего особенного, да и радостного тоже.
– А высокочтимый пан ничего не упустил?
– Мои уста сомкнуты обещанием. Скоро сами всё узнаете. Ну наконец-то наша сладкая Каченька принесла нам горького!
V. Герцогиня
В Находе сильно удивились.
В один и тот же миг прибежали запылённой дорогой двое посыльных в красных куртках, а за ними в тихий городок двигалась карета, запряжённая прекрасной шестёркой лошадей. За этой втрое запряжённой каретой ехало много других, пассажирских и грузовых, и все они битком забитые направлялись к замку.
Радушные хозяева, сразу видно.
Горожане не жаловались, даже радовались той бьющей ключом жизни всего герцогского имения до самого замка хозяина, что правил этим городом, у которого всем жилось радостно и в достатке. Так годами и проживали тут хозяева, даже не выезжали ни на воды, ни в гости к другим дворянам. Напрочь отсутствовала у Петра, герцога Куронского и Заганьского привычка скупиться на деньги. Приехав в 1795 году из России, Куронский получил пятьдесят тысяч дукатов, ежегодно принимая доход в восемьдесят тысяч рублей, а приданое жены составляло четыреста тысяч. Надо заметить, что его поместье было самым знатным в округе, и он полностью содержал всех придворных и кавалерию.
Комнаты для герцога и его супруги, а также их дочерей и всех придворных подготовили довольно быстро, нижний этаж и внутренний двор занимала прислуга и певцы, а на конюшне было полным-полно прекрасных чистокровных лошадей для разных карет и повозок.
Шёл третий день, как Петр Куронский вернулся в родной замок.
Его супруга, Анна Каролина Дорота, урожденная графиня фон Медем, намеревалась расположить в спальне своё великолепное ложе с не менее великолепными занавесками. Было около одиннадцати дня. Подкрепившись перед кофе чашкой шоколада она переоделась в утреннее платье, пока две служанки застилали постель. Потом уселась перед зеркалом на изящном резном столике, прикрытого как колыбелька муслиновой вуалью слегка напоминавшим алтарь. На столике было полно всяких украшений, склянок, помад, благовоний, накладных мушек, румян и белил, ленточек, бантиков, иголок и булавок.
Анна Каролина была третьей женой пана Куронского и намного моложе него. К своим сорока годам у неё уже были четыре дочери, трое уже взрослых. Она всё ещё оставалась хороша собой и держалась кокетливо, мечтая всегда быть красивой и желанной. Потому и когда выглядела неважно, закрывалась и сказывалась больной. Она была высокой и стройной, слегка пышноватой. На лице её ещё с девичьих лет читались строгость и надменность. Теперь. облачившись в утреннее платье, она сидела за туалетным столиком. В это время принесли на вышитой подушке её любимого белого пуделя, которого она, погладив несколько раз, позволила положить возле себя. Одна из горничных убирала её волосы, другая принесла платье – все ждали указаний на сегодня.