И случилось у нас как-то ЧП: «запечатался» отрабатываемый блок с одной стороны, и в нём, после отпала шпуров, стоял дым от взрыва аммонита. Бригадир наш, Вовка, предупредил нас:

– Станете спускаться вниз, учуете газ – сидите на полке, а мы будем с другой стороны продувать его воздухом.

– Ага, – сказали мы с казахом Колей и полезли на восстающий.

Дымом воняло аж сверху, но у моего учителя-казаха похоже был сильный гайморит, и он решил убедиться своими глазами, что это так там сильно пахнет и каков был объём закупорки блока. Мне сказал распутывать шланги и включить воздух, чем я и занялся. После непродолжительного отсутствия, вернулся мой наставник на шатающихся ногах и молвил:

– Кажется, я газу хапнул, там пелена дыма стоит, – и присел у «лежачки».

– Ей, дурень, кран открой, он около тебя находится! – ору я ему, ещё не понимая, что Коля уже без сознания, но чуя неладное, а ещё осознавая и то, что сейчас пойдёт на нас продуваемый дым.

Подбежал я к нему, дёрнул его за фуфайку, а он «дохлый». Кругом свистит воздух в три атмосферы из дырявых шлангов, пыль летает, где там услышать пульс и удары сердца. Удар по морде лица не помог. Решил приступить к реанимации, как когда-то учили – накинул ему на пасть лепесток, ударил по грудине и дыхнул. Хорошо, что лепесток набросил, ибо этот чудо-сенсей сознание только потерял, но облевать он меня всё же успел малость. Я потащил его на верхний полок, видя, как с другой стороны блока идёт на нас дым. Затащил его туда кое-как по лестнице и швырнул ему шланг с воздухом, чтобы он принимал воздушные ванны, а сам побежал за помощью.

Это хорошо сказать «побежал»! Через блок нельзя – там дым прёт во всю, только по лестницам, а там их 5 штук по 5 метров! Помню, на третьей у меня отказали ноги, и закружилась голова, похоже я тоже нюхнул дымку, а может просто надо курить бросать. Повис на руках, отдышался и пополз дальше. Спустившись к бригадиру и мастеру с той стороны блока, ору:

– Вырубай воздух, там Бек загибается! – и, задыхаясь, сел возле мастера.

– Дай закурить, – сказал я ему, но тот уже бросился через блок со всех ног к погибающему товарищу.

Бека вытащили под руки из штольни. Я шёл сам, а он всю дорогу блевал – газ-то оказался психотропным и сильно действовал на мозг. Коля и до этого-то умом особо не блистал, а тут такая оказия случилась. В медчасти его положили под капельницу, а меня дома под «литруху» – так сказали старые проходчики-взрывники:

– Надо выпить литр самогона, кровь почистить, – сказано, сделано.

– А ещё можно вырвать ногти на ногах и слить плохую кровь, – добавили они, допив принесённую мной самогонку и поглядывая на опустошённую бутылку.

– Нет, педикюр делать не дам, – решительно ответил я и пошёл за вторым литром самогона.

Утром я был относительно здоров, чего не скажешь о моём напарнике – увезли его в Якутск на обследование, а меня стали называть его крестным. Даже жена его якутка приходила ко мне на поклон со словами благодарности:

– На хрена ты откачивал этого алкаша?!

Вот поди, пойми этих женщин! Так что «царство Кощея» просто так не хотело отдавать свои сокровища. Не прошло и месяца, как случилось ещё одно ЧП со смертельным исходом, но это уже другая история.

В жизни радость обретая,

В штольне ты бурил забой.

Там, на пятки наступая,

Смерть следила за тобой.

Пока мой бывший учитель казах

Коля ездил по больницам г. Якутска и неубедительно требовал у светил якутской медицины признать его инвалидом, а так же настойчивым, но безуспешным образом пытаясь выбить регресс в кабинетах высокопоставленных чиновников «Сахазолото», мне дали в напарники нового наставника – Серёгу Кота.