Проезжая населённые пункты, дамочка из навигатора то ли от скуки, то ли ещё по каким-то неведомым мне причинам откровенно издевалась, командуя «поверните налево», «поверните направо» и снова «поверните направо». Я исправно следовал указаниям и делал абсолютно бесполезную петлю вокруг квартала, возвращаясь к месту первого поворота. На мои громкие возмущения она ехидно молчала, видимо боялась разразиться безудержным смехом над идиотом, который ей доверяет.

Радио сообщило, что уже шестнадцать часов, казалось бы, середина дня, но зимнему солнышку время не указ, и в течение получаса оно медленно спряталось за высокими елями, поползло к закату, озаряя небо багровым огнём. Начинало сереть и холодать. Печка в машине работала беспрерывно, поддерживая вполне сносную температуру. Но перспектива ехать в темноте по заснеженной незнакомой дороге была малопривлекательной, и как только на горизонте появился домик с вывеской «Мотель», я припарковался у его ворот.

Мотель представлял собой довольно большой двухэтажный сруб, украшенный разноцветной подсветкой. На одном из окон второго этажа повис большой Дед Мороз в красном одеянии и с внушительным синим мешком на плече, придавая дому сказочности. Рядом раскинулась классическая колыба с длинной трубой на крыше, из которой вился сизый дымок. Изгородь из цельных горизонтально расположенных брёвен, окружавшая мотель, служила скорее для обозначения территории, чем для защиты от посторонних людей. Перед колыбой красовалась деревянная резная калитка с огромной ручкой и мощными металлическими петлями, грозно скрипевшими всякий раз, пропуская заходящего во двор странника. Здесь росла высокая пушистая сосна, обильно припорошённая снегом, из-под которого виднелись новогодние игрушки и неустанно мигающая гирлянда, окрашивающая снег то в красный, то в зелёный, то в голубой.

Подойдя к колыбе, я толкнул дверь, и она со знакомым скрипом впустила меня внутрь. Взору предстал интерьер, окунающий в далёкое прошлое украинских сёл. На деревянных стенах изобиловали различные предметы старинного обихода, предназначение которых современному человеку непонятно и неизвестно. Длинные деревянные лавки покрывали цветные домотканые дорожки. Скатерти из грубого сукна с вышитыми вручную узорами красовались на массивных деревянных столах.

Тишину, царившую в колыбе, нарушало тихое потрескивание поленьев в очаге, гордо расположившемся в центре помещения. Запахи свежеиспечённого хлеба, жареного мяса и глинтвейна тут же пробудили аппетит. Из пустого живота послышалось предательское голодное урчание, напомнившее, что наступило время ужинать.

– Здравствуйте! – поздоровался я с порога с мужчиной, который внимательно рассматривал меня, сидя за одним из столов недалеко от входа.

– Доброго вечора, чоловіче! – ответил он, приветливо улыбаясь, – проходь, змерз певно? На дворі люто сьогодні, – он жестом пригласил меня сесть за его стол.

Сняв куртку, повесил её на красивую резную вешалку у входа, уселся напротив него и протянул руку для пожатия.

– Саша, – представился я.

– Олекса, – ответил мужчина, крепко пожав мою руку и, повернувшись в сторону барной стойки, выкрикнул: – Марійка, йди-но сюди, чаю гарячого неси, людину зігріти з морозу потрібно.

Из кухни выскочила девушка лет двадцати в украинском национальном костюме. Ловко поставила на стол две чашки и большой чайник, от которого исходил аромат трав. Положила передо мной меню с фотографиями предлагаемых блюд и, улыбаясь, защебетала:

– Зараз меду принесу, а ви подивіться, може щось поїсте? З дороги напевно зголодніли?