Что же касается самих детей, то также вопреки мифу о том, что они недоверчивы и даже враждебны к чужим взрослым и по-настоящему признают только кровных родителей, общеизвестно, что дети часто фантазируют или на самом деле считают самих себя или своих родителей не родными. Это тоже архетип человеческого сознания. Подкидыш – излюбленная тема. Достаточно вспомнить хотя бы легенду о рождении Моисея. А у Туве Янссон, например, Муми-папа тоже пишет в мемуарах, что его нашли в красивой корзинке в расшитых пелёнках. На самом же деле он был просто завёрнут в газету.

Множество историй посвящено и различным предсказаниям гибели родителей от своих сыновей, и попыткам последних избавиться от законнорождённых, после чего чудом спасшиеся дети вполне «по-родственному» воспитывались в семьях чужих людей.

Ах, этот всесильный архетип, который, по мнению многих, не более, чем сбой в компьютере. Некий «глюк». Человеческий мозг любит возвращаться к излюбленным темам, на самом деле уже давно, а может быть, и никогда не имеющим ничего общего с реальностью. Просто человеческой психике не свойственно обсуждать идеи квантовой механики и теории относительности, хотя с удовольствием обсуждается – похож или не похож ребёнок на своих родителей. В отношениях родителей и детей всегда присутствует некоторая подозрительность, любовь и ненависть одновременно, ревность и страх, что от тебя хотят избавиться.

На протяжении известной нам части человеческой истории кровнородственные отношения, хотим мы или нет, медленно и болезненно отмирают. Я не хочу сказать, что детей можно купить в магазине, что первый крик младенца пустой звук для матери. Конечно, хорошо собираться большой дружной семьёй за одним столом и пить за здоровье прадедушки. Но буквальные кровные узы сегодня интересуют, пожалуй, лишь бабушек у подъезда. Духовное родство людей, уважительно относящихся друг к другу, – вот что всё более значимо.

Так что вопрос: кто же истинный «родитель»? – тот, кто дал жизнь, или кто воспитал – по существу риторический. Тот, кто дал ребёнку любовь и жизненное пространство. И не важно – одна ли кровь течёт в их жилах. ДНК и гены – это для криминалистов и мистиков.

У той же Туве Янссон семья Муми-троллей – не только семья их родного сына. У Муми-троллей находят приют и тепло самые разные «малявки», подчас невыносимые и странные. Именно там они отогревают свои маленькие, но сложные души, именно там их настоящий дом и подлинная семья.

Когда я начинал писать о наших с Шуриком взаимоотношениях, то уже знал общий заголовок: «В поисках сына». Ведь действительно – это были по существу поиски одиноким человеком, да ещё и учителем, своего сына и ученика, чтобы воспитать его, как хочется, чтобы было о ком заботиться, и кому заботиться о тебе в старости. И, конечно, – дань Прусту.

Я открыл «Word» и крупно написал заголовок: «В поисках сына». Кликнул «печать», и из принтера вышел титульный лист. Я взял его, чтобы положить поверх стопки с набранными текстами и увидел, что на нём напечатано: «В поисках отца».

Да, это была классическая оговорка по Фрейду. Думая о сыне, я на самом деле думал об отце. Мне хотелось, в первую очередь, чтобы любили меня, заботились обо мне, чтобы мне давали советы, которых я сам был лишён; чтобы это в мою жизнь вмешался отец – поддержал, наказал, ободрил, поговорил по душам. Я ведь всегда обижался на своего отца за невмешательство, и мне всю жизнь его не хватало.

Но не всё было так однозначно. Я думал и о себе в качестве отца, желавшем дать своему сыну всё то, что недополучил сам; и о том, что мне надо ещё научиться стать отцом, то есть научиться думать не о себе, а заботиться и любить другого.