Внезапно лес закончился, и перед ним раскрылось темное, пугающее своей пустотой, пространство. Земля под ногами вдруг ушла вниз, и он кубарем скатился в глубокий овраг. Несколько минут лежал, не шевелясь, но едва попытался подняться, как резкая боль в плече снова приковала его к земле. Сразу сгоряча не понял, что был ранен. Левая рука не двигалась, он ощупал липкий, пропитанный кровью рукав и от боли заскрежетал зубами. Все-таки пуля задела его. Кое-как выкарабкался на противоположный склон, цепляясь здоровой рукой за кусты. Тем временем на небе чуть забрезжило. Впереди сквозь предрассветную дымку начали вырисовываться смутные очертания каких-то строений. То был небольшой дачный поселок со старенькими простенькими домиками. Обветшавшие дачи выглядели мрачноватыми и крайне запущенными. Участки всплошную поросли кустарниками и высокой травой. Ему мерещилось, что кто-то смотрит на него из подслеповатых окон или густых зарослей, но вокруг было тихо и пусто. Он выбрал один из домов с прогнившей крышей и просевшими стенами, в котором, как казалось ему, уже давно никто не появлялся. Тихонько надавил на хлипкую дверь, она легко поддалась, заскрипев и застонав ржавыми петлями. Внутри все выглядело таким же дряхлым и заброшенным, как и сам дом. Затянутое паутиной окно с нелепой пыльной занавеской, облупленные, почерневшие от плесени стены, старая полуразвалившаяся мебель и горы всякого хлама. Он прошелся по маленькой комнате. Видно в углу стояла кровать, от нее осталось только темное длинное прямоугольное пятно плотной слежавшейся пыли. Тут же, рядом на полу, валялся грязный разодранный матрас. Ему, Крону, до педантичности любившему чистоту, стало немного не по себе. Небрежно отодвинув ногой все лишнее, освободил для себя место и устало опустился на матрас. Осторожно высвободил раненную руку из липкого, пропитанного кровью рукава. За это время кровь остановилась и успела местами подсохнуть. Немного выше локтя он обнаружил два рваных маленьких отверстия – видно пуля прошла навылет. Чтобы убедиться в этом, он, покрываясь испариной от жгучей боли, прощупал сантиметр за сантиметром отекшее место. Так и было: пуля лишь пробила мягкие ткани, не задев кости. Хоть что-то успокаивало. Однако боль не утихала, нужно было что-то с этим делать, но у него больше не было ни сил, ни желания двигаться. Безумно хотелось пить. Но он продолжал сидеть, уставившись в одну точку, ожидая, когда боль хоть чуть-чуть утихнет. Сколько времени просидел в таком состоянии, трудно было сказать. Но навалившаяся усталость все-таки взяла свое. Ему вокруг стало все безразлично, и до чрезвычайности захотелось спать. Он словно провалился в сон, липкий, тревожный и такой реальный…

Слегка покачиваясь, самолет шел на посадку, сквозь быстро редеющие облака виднелась синяя рябь моря. Въедливый шум турбин нарастал до боли в ушах. Пошевелив занемевшими от неудобного сна плечами, Крон ощутил тупую боль в руке. Рана еще давала о себе знать. Он чувствовал себя опустошенным и обессиленным, как выжатый досуха лимон. Голова немного кружилась, но все же было хорошо осознавать, что впереди его ждет совсем другая жизнь. Неизвестная, но другая. Теперь уж скоро. Крон приник лбом к стеклу иллюминатора, и стал смотреть вниз. Самолет приближался к земле, и вот уже впереди показалось залитое солнцем побережье с подступающими к морю зелеными холмами, серыми галечными пляжами, утопающими в зелени красными крышами домов и отражающими ослепительный свет небоскребами. Яркий незнакомый город играл на солнце, как чешуя громадной, выброшенной на берег рыбины.